. Упреки в адрес Зубатова были справедливы: перлюстрация писем в Москве, контроль за передвижениями неблагонадежных лиц, их выявление и арест были прямой обязанностью политической полиции. Свободная переписка арестантов, их вольное поведение в Бутырской тюрьме, доступ курсисток к арестантам свидетельствовали не только о недоработках администрации карательного учреждения, но и о серьезных упущениях чинов московской охранки.
Письмо Л.А. Ратаева датировалось 6 марта 1902 г., в этот же день Зубатов написал в Особый отдел красноречивый ответ. Оперативность отчета начальника Московского охранного отделения могла объясняться его готовностью к критике со стороны Особого отдела и желанием перевести обвинения на руководство Бутырской тюрьмы. В донесении Зубатова Ратаеву описывалась пренеприятная история, случившаяся с чиновником для поручений МОО штаб-ротмистром А. И. Спиридовичем в Пересыльной тюрьме. Целью поездки представителя Отдельного корпуса жандармов Спиридовича в тюрьму были допросы содержащихся там курсисток высших женских курсов. Интересно, что командирован в тюрьму Спиридович был самим директором этих курсов, членом-корреспондентом Петербургской Академии наук В. И. Герье[295]. После допроса курсисток Спиридович и В. И. Герье проходили через так называемую сборную комнату, в которой арестанты встречались с приходящими к ним посетителями. Как пишет Зубатов, «…все пространство было занято сплошь толпой студентов, которые расхаживали по палате и вели разговор только между собой, так как лиц, желавших иметь свидания с ними, не находилось… толпились и разгуливали около окон, хотя быть им там совершенно не надлежало. В сборной стоял общий шум. При проходе же названного офицера начался свист»[296]. Таким образом, полицейскому угрожала опасность, но ни директор Герье, ни тюремная администрация обуздать возбужденную студенческую публику не могли. Начальник Пересыльной тюрьмы, по сведениям Зубатова, упрашивал студентов успокоиться, а дежурный тюремный чиновник и вовсе посоветовал Спиридовичу удалиться, опасаясь за его жизнь и здоровье.
Анархией и беспорядком в посетительской и за ее пределами объяснялся свободный обмен письмами между арестантами и вольготные условия содержащихся в тюрьмах политических заключенных. Желающие навестить родственников или знакомых в тюрьме должны были получать пропуска-разрешения в охранном отделении. Излишне говорить, что часто этот порядок нарушался. В сообщении Зубатова рассказывается о даме, которая не постеснялась заявить во всеуслышание;