– Нина Михайловна?
Женщина сдержанно кивнула. Неплохое творение Создателя. Личико внимательное, черный плащ без модных выкрутасов, над кудряшками – трогательный беретик. Судя по паутинкам в уголках глаз, четвертый десяток разменян, но до пятого еще далеко, и думать о нем как-то не хочется.
– Я Максимов, здравствуйте. Пара вопросов, если не возражаете вы и ваш адвокат.
«Секретарь-массажист» устало улыбнулась. Есть такие женщины, рядом с которыми просто приятно находиться, и даже мысль о сексе приходит во вторую очередь. Но в итоге приходит.
– Ради бога, уважаемый детектив. Игорь Николаевич предупредил, что времени у вас в обрез – говорить нужно кратко, взвешенно…
– И желательно начистоту, – скромно закончил Максимов.
– А я никогда не вру, – удивилась Нина Михайловна.
Глядя на это удивление, он пришел к удручающему выводу – вина Нины Михайловны с повестки дня решительно снимается. С интуицией не поспоришь. Многих он перевидал на свете женщин. Врущих и категорически отвергающих свою вину, невзирая на вопиющие улики, хитроглазых, озорных, твердолобых, увертливых, лукавых. С ними можно было работать, разоблачать, срывать маски. Но каким образом работать с женщиной, которая патологически не хочет врать?
Он позволил себе маленькую проверку.
– Я нисколько не сомневаюсь в вашей искренности, Нина Михайловна, а также в уверениях Игоря Николаевича, что вас связывают исключительно деловые отношения…
– Вы хотите, чтобы я опровергла эти уверения? – с чарующей улыбкой произнесла женщина.
От Максимова не укрылось, что она внимательно следит за его реакцией.
Максимов рассмеялся.
– Простите, Нина Михайловна. Задаю конкретный вопрос: в котором часу позвонили похитители?
– Ровно в десять, – помрачнела женщина. – Передали сигналы точного времени, я включила чайник, достала из тумбочки коробку с сахаром… тут он и позвонил.
– Какой голос был у похитителя?
– Мужской, – секретарша запнулась.
– А точнее?
– Ну… не больше двадцати. Голос взволнованный – точно. Говорил в носовой платок, гнусавил. Пытался казаться спокойным, но не думаю, что это выглядело натурально. Такой, знаете ли, визгливый, ломающийся голос…
– Школьник, студент, пэтэушник?
– Извините, детектив, не знаю. В пэтэушниках понимаю ровно столько, сколько и в студентах.
– Пьяный? Под действием дури?