Теперь он с осуждающим видом смотрел
на меня, отчего было крайне некомфортно. Мне же оставалось только
наблюдать и ждать эффекта, который, кстати, не заставил себя долго
ждать.
Спустя всего полминуты глаза медведя
стали стремительно расширятся от удивления, чем грозили вскоре
выпасть из глазниц. Он воззрился на меня со странным выражением на
морде и, внезапно, резко сократил дистанцию между нами.
Я даже не успел включить пылесос,
когда его пасть оказалась напротив моего лица, а горячий и влажный
язык в один миг обслюнявил мою голову почти целиком. Когда
косолапый закончил меня облизывать, он, с охреневшим от счастья
видом, плюхнулся на зад и соединил подушечками передние, а также
задние лапы. Закрыл глаза и теперь выглядел как натуральный
медитирующий, шерстяной монах. Ещё и облизнулся напоследок.
От такой картины охренел уже я, и с
любопытством воззрился на это чудо природы. Медведь невозмутимо
медитировал и, судя по всему, усваивал таким образом пилюлю
жизненной энергии. Через несколько минут мне почудилось, что
зверюга увеличивается в размерах, но я списал это на голод, холод и
переутомление.
Вообще, пора бы позаботиться о себе
любимом и, для начала, найти что-нибудь пожевать. Желательно, что
бы это «что-то» оказалось не ядовитым, не слишком активно убегало,
и не пыталось сожрать меня. А ещё надо помыться, а то от сока синих
ягод невероятно сильно жгло кожу, что, впрочем, избавляло меня от
необходимости дегустировать их, поскольку всё и так ясно.
Но инстинкт самосохранения
настоятельно рекомендовал находиться подле медитирующей зверюги, во
избежание, так сказать несчастных случаев. В качестве аргумента в
памяти всплыл зубастый лось и я счёл эти доводы достаточными, чтобы
усесться напротив медведя на твёрдый, обожжённый грунт.
Минуты текли, кожа уже пылала огнём и
невыносимо зудела, а косматый всё так же безмятежно сидел на месте
и ровно дышал.
— Да нафиг! — не выдержал я и,
вскочив, быстрым шагом направился в сторону реки.
Стоило раздвинуть прибрежные кусты и
смело шагнуть на пологий берег, как меня парализовало с поднятой в
воздух ногой, и я заворожено уставился в красивые,
изумрудно-зелёные глаза давешней пятнистой кошки. Хищник удивился
не меньше меня и даже перестал жевать довольно толстую и аппетитную
змею.
Клыкастая киса пришла в себя первой,
прижала уши, оскалилась и как-то неуверенно зашипела, ложась
животом на добычу. Я, конечно, не Николай Дроздов, но, смею
предположить, что она явно напугана, но не оставит добычу до
последнего. Нашим легче!