– Я сказал – подниматься к себе, – раздраженно напоминает он. – Или Анвару снова стоит проводить тебя?
Опускаю глаза в пол. Тут же ускоряю шаг. Мне не очень хочется опять против воли принимать ледяной душ. Это было ужасно неприятно, да и не заболела я, наверное, чудом.
Я бегу в свою комнату, не разбирая дороги. Почему-то сейчас чувствую себя как никогда гадко. Ощущаю особенно остро, что об меня снова вытерли ноги, сравняв с ничего не значащим отбросом.
Не понимаю, чему тут удивляться или расстраиваться? Ризван ничего не обещал мне, да и я ни на что не рассчитываю. Он монстр, больной ублюдок, помешанный на зверствах и собственной силе. Я ненавижу его, презираю, да и вообще…
Руки трясутся, когда я пытаюсь включить воду, чтобы умыться.
Наверное, надо в душ? Ведь сейчас я чувствую себя слишком грязной. Буквально вымазанной в его извращениях и пренебрежительном, бесчеловечном отношении ко мне.
То, что сегодня случилось, лишний раз показывает уровень наших с Ризваном взаимоотношений. И не нужно ждать того, что что-то вдруг изменится. Все, что остается – сжать зубы и терпеть. Терпеть и надеяться на то, что папа в скором времени все исправит.
Вот только можно ли исправить дыру в моей душе? Огромную зияющую пропасть. Я, как побывавший в аду, уже никогда не буду прежней. Я видела и пережила то, чего никому бы не пожелала.
Маленькое пламя надежды становится практически ничтожным. Ризван только что чуть не лишил меня девственности в туалете ресторана. Ни в постели, усыпанной лепестками роз, как я когда-то мечтала, а в месте, где такого делать нельзя по определению.
Но самое ужасное этом, что мне понравилось. Я, черт возьми, кончила так, что ноги еще несколько минут потряхивало.
Проклятый мерзавец оказался прав: я буду хотеть повторить это. Буду понимать головой, что делать этого не стоит, а вот инстинкты… они легко подомнут под себя разум снова и снова, лишь бы опять провалиться в пучину низменного удовольствия.
Решаю принять душ. Настраиваю комфортную температуру воды, ведь, вроде как, это должно помочь расслабиться.
Помогает, но совсем немного. Голову очистить невозможно. А вот тело – можно постараться.
Только и это оказывается непосильной задачей. Смывая с себя грязь прикосновений Алаева, я все больше вязну в ней. Собственные касания возвращают меня в тот момент, когда горячие пальцы мужчины медленно ползли по бедрам, а потом по-хозяйски дразнили мои складки.