– Пришло время продолжить наши занятия. Повторите пять столпов ислама, – потребовал учитель.
Лада зевнула.
Раду заговорил вместо нее, дав исчерпывающий и безукоризненный ответ. Их православное воспитание заключалось в посещении служб в дворцовой часовне раз в неделю. Ладе регулярные богослужения казались невыносимыми, но этой весной она к своему удивлению вспоминала то время с тоской.
Ее отец старательно делал пожертвования в пользу церкви, надеясь купить милость Божью точно так же, как покупал расположение бояр и султанов. В результате их пригласили провести неделю в монастыре на острове посреди озера Снагов. Лодка отчалила от большой земли, и Лада испытала странное чувство освобождения. Умиротворения. На острове были лишь молчаливые монахи, гораздо менее устрашающие, чем патриархи или священники, искусно прикрывающиеся торжественностью и традициями. Она гуляла одна, по всему побережью острова, воспринимая воду как барьер между нею и давлением Тырговиште. Ее крошечная келья в самом сердце монастыря была украшена образами святых и Христа, которые безучастно смотрели на нее из позолоченных рам. Ей не было до них никакого дела, им не было дела до нее, и она спала так крепко, как никогда прежде.
Здесь же покоя не было, как и возможности укрыться от мира. Лада страстно его хотела. Вместо этого ее заставляли изучать религию, как будто это был такой же предмет, как иностранные языки или история. Это мучило и бесило ее. Христианство, по крайней мере, активно отговаривало их от самостоятельного прочтения Библии – ее изучение было сферой духовенства. Единственное, что требовалось от Лады – притворяться, что она слушает.
Здесь она отказывалась даже притворяться. Наставник устало кивнул, выслушав ответ Раду, и выпрямил спину. Его глаза снова заблестели.
Лада делала вид, что этого не замечает, но каждый ее нерв был напряжен: она ждала, какое наказание за дерзость придумает их учитель.
– Ладислава дала неверный ответ. – Наставник поднял руку, на его пальцах сверкнули толстые и тяжелые перстни. Он резко ударил Раду по лицу. Голова Раду метнулась в сторону, и он упал со стула, вскрикнув от неожиданности и боли.
Лада готова была его убить. Она не мешкая отрезала бы ему руку за то, что он ударил ее брата. Она бы…
Она овладела собой прежде, чем наставник поднял на нее глаза. Его грудь высоко вздымалась, глаза сверкали. Он ждал ее реакции. Если она убьет его, они убьют ее, и не останется никого, кто будет защищать глупого, беспомощного Раду.