– Не знаю, как ты, а я собираюсь хорошенько надраться, – с мрачной решимостью сообщила я. – Ты со мной?
– Не думаю, что нам сейчас стоит…
– Стоит! – отрезала я. – Помирать, так с музыкой! Всё равно хуже уже не будет, а так хоть погудим напоследок. Переоденусь только, а то потом в этом платье шею себе точно сверну.
Миссия была выполнена просто блестяще. Мы со всей ответственностью подошли к вышеозначенному занятию и надрались в такой драбадан, что слуги (те, что имели несчастье попасть в поле нашего зрения) трусливо обходили нас десятой дорогой.
– Виновата ли я-я-я? Виновата ли я-я-я?! – самозабвенно горланила я, в то время как Эйвальд с завидным упорством пытался подыграть мне на подручных средствах… конкретно сейчас в ход пошли ложки. И лупил он ими по столу. Получалось громко, но плохо. Вскоре его унылое постукивание, так портившее моё – несомненно! – мелодичное пение, мне надоело. С третьей попытки запрыгнув на длиннющий трапезный стол, я подобрала не особо чистую салфетку и запустила ею в брата, со словами:
– Сударь! Вы испаскудили мою песню! Я вызываю вас на де… д… дуэль!
Салфетка цели не достигла, бесславно затерявшись где-то под столом, но не в этом суть.
Эйвальд перестал, наконец, терзать ложки и, сделав над собой усилие, задержал на мне мутный взгляд.
– Балда, – беззлобно ответил он. – Я ж из тебя паштет сделаю!
Я пригорюнилась – ведь и правда сделает! Или жульничать начнёт, знаю я его. Эх, не везёт мне с мужиками! Так и норовят укокошить!
Я сделала вялую попытку притопнуть ногой, для пущего устрашения, но покачнулась, окончательно потеряла равновесие и шлёпнулась задом в какое-то блюдо. Благо, к тому времени уже опустевшее.
– Мухлевать будешь? – не обращая внимания на такие мелочи, подозрительно уточнила я.
– А как же!
– Тогда-а-а… Нам нужен этот – как его? – секундант!
– Слуги разбежались, – сообщил Эйвальд, с трудом поднимаясь на ноги и пытаясь снять меня со стола. Я сниматься совсем не хотела. Хорошо мне было на столе, весело. Мысли носились хороводом, голова шла кругом, и невыносимо хотелось петь.
– Виновата-а-а ли я-я-я?! – снова затянула я во весь голос.
– Виновата! – заявил братец.
– Это в чём же?
– В том, что я сейчас оглохну! Перестань орать дурниной!
– А… О! Слушай, Эйв, а что я приду-у-умала-а-а! У нас же там эта валяется, синеголовая. Пошли знакомиться, а?