– Среднеазиатское пополнение у Вас было?
– Было…
– Много?
– К сожалению… Воевали мы, наверное, уже в Литве. Рота понесла потери. Несколько раз маршевые пополнения приходили, но к этому моменту в роте человек 30 осталось. И однажды, перед наступлением, вечером в роту человек 15–17 узбеков прислали. По-русски не говорят, ходят только толпой: по одному боятся. Оружие там знают или не знают? Кто разберет… Вечером прислали, а утром в атаку идти. Вот они толпой в атаку и пошли. Во время боя, смотрю, их в воронку набилось человек семь. Попал снаряд, и всех их там… Очень сырой, неготовый материал. Ведь как получается? Вот маршевая рота приходит на фронт – фронт себе отбирает самых лучших, потом армия, потом корпус, дивизия, полк. А в роту попадают уже самые отбросы человеческие. Самого плохого качества. Вот так было! Вот тебе и пехота, «царица полей».
– Все, с кем я разговаривал, говорят, что хуже пехоты вообще ничего нет.
– Это ад. Вообще война – ад. А пехота – из ада в ад. Ну на расстрел же идешь все время! Первый идешь! А я ж вам говорил, как весь огонь, вся масса огня на этих людей!
– Не было желания перейти в какой-нибудь другой род войск?
– Нет, не было. Вот, помню, я как-то заглянул в танк. Там снаряжение, теснота, а тут хотя бы на воле! Нет… абсолютно не было.
– Вот еще мне говорили многие ветераны, что был в роте, во взводе, костяк. Какие бы бои ни были, но вот он держался. Какие-нибудь 5-10 человек. Вот придет маршевая рота. Их повыбьют, а все равно какой-то костяк держался. Вы не замечали такого?
– Это правильно говорят. Конечно, есть и был и в роте, и во взводах. Во-первых, это сержантский состав, обученный, подготовленный. И были умелые опытные бойцы. Вот таких очень часто забирали, чтобы перемешать с маршевым пополнением, чтобы усилить их боевые качества. И мне приходилось раза два из своей роты хороших бойцов отправлять в другие роты. Не хотели уходить! Помню, один боец был, пожилой уже, он плакал. В бою же они никого, кроме ротного, не знают. Они только тебя, командира роты, знают. Идешь в бой. Раненые стонут, кровь течет на поле боя. Он видит и просит командира роты о помощи. А тут бой кипит, надо управлять. А санитар, когда он там подойдет с сумкой? Ко всем сразу не подойдешь…
Опорой командира роты были комсомольцы. Я в партию вступил в сорок четвертом году, и молодежь, комсомольцы – моя опора. Очень хорошо партийная, политическая работа проводилась среди личного состава.