Очередная легенда: мол, революции происходят, когда людям особенно плохо жить. Это не так.
Историки и психологи неплохо изучили причины революций и уверенно утверждают: революции происходят тогда, когда люди живут все лучше и лучше, а потом рост благосостояния прекращается… Люди ждут улучшения, они уже запланировали, что им станет лучше. Они считают, что имеют право на это улучшение жизни… а оно никак не наступает!
В СССР три поколения жили все лучше и лучше… А тут, понимаешь, темпы роста замедлились!
«Попытка установить тотальный контроль над всей жизнедеятельностью общества оказалась результативной лишь в системе, работающей в экстремальном режиме (в ситуации массового террора и концлагеризации страны). Выход системы на оптимальный режим, то есть переход в «застой», немедленно создал ситуацию все усиливающейся тотальной неуправляемости страны»[7].
Одним словом – СССР стоял крепко до тех пор, пока коммунистическую идейность, комсомольский задор и убежденность в превосходстве «нашего образа мысли» вколачивали лагерями, пытками и расстрелами»[8].
А как только люди смогли остановиться, задуматься, сравнить жизнь в империи с жизнью вокруг – вот тут-то все сразу и кончилось.
Громче всех заорала столичная подноменклатура: как только это стало не опасно. С 1985 года на страну обрушился поток «обличительной» литературы – для начала про то, какой плохой был злодей Сталин, какие страшные он завел концлагеря и каких прекрасных людей в них замучил.
Года с 1988-го началось «опускание» и Ленина и большевиков. Чем дальше, тем больше. Заслуживали ли большевики этого шельмования? Вне всякого сомнения! Конечно же! Но шельмовали их не для того, чтобы установить истину, и даже не затем, чтобы свести с ними счеты задним числом. Цель была иная: напугать, смутить, обезоружить большинство людей. Внушить им страх перед собственным государством и сделать для них приемлемым любые перемены.
Ведь большинство людей перемен не любит, избегает. Если можно – они бы и ничего не меняли или меняли бы, но самую малость. Ведь и «перестройка» началась с идеи – улучшить политический строй в СССР, а вовсе не с идеи его сменить.
Да и кто бы в 1985–1986 годах стал слушать про «сменить». Почти никто.
Номенклатура хотела строй как раз сменить – иначе ведь невозможно было бы прибрать к рукам общенародную собственность и сделать ее своей частной собственностью.