Мой друг детства покорно мотает головой.
– Кстати, – осеняет меня, – не рекомендую обещать моей мамочке больше, чем можешь выполнить, а то я тоже пообещаю Зинаиде Петровне заняться твоей нравственностью…
Уверенности в том, что я не выполню своего обещания, у Фибки нет, уж слишком изменились наши отношения за последнее время и задушевных бесед мы больше не ведем, а все больше придумываем маленькие пакости друг другу.
– Убирайся в буфет, – бурчу я, но, видно, не судьба, потому что на пороге появляется Витенька Кукин и торжественно произносит:
– Калерия Семеновна устраивает фуршет.
– По поводу?.. – вообще-то мне наплевать, по какому поводу, потому как эту старую каргу иначе, как Холера-Калера, я назвать не могу. Меня от нее воротит, а немцы по этому поводу говорят: Ich kann sie nicht riechen[18].
– Именины у Кристины… – поет Фибка.
– Отвертеться не удастся. Даже срочная командировка на Марс или предсмертные судороги – не повод отказаться. Сначала засвидетельствуйте свое почтение, продемонстрируйте готовность, докажите преданность, а потом можете отправляться бороздить космические просторы или на свидание к самому Господу Богу.
Кукин преданность доказывает недавно, но усиленно. Его конопатая супруга, молодая и очень хваткая, добросовестно «работает дятлом» (Фибкино определение) и стучит без умолку. Может быть, Кукину накинут деньжат к Новому году, а может, и продвинут. Кукин – бельмо в глазу всей кафедры, и на его фоне остальные кажутся гигантами мысли и людьми наимилейшими. Но Кукина, похоже, это совсем не касается, он делает свое дело добросовестно и с душой. Фибка предположил, что злой гений в этой семье – жена и прозвал ее Курочкой Рябой из-за замечательной конопатости, а потом для краткости окрестил в Цыпочку. Цыпочка знает, как и что. Провалившись в наш институт трижды и оставив тщеславные попытки стать человеком в белом халате, она все так же бесславно трудится лаборанткой. На вопрос Фибки, собирается ли учиться, ответила с гордым вызовом:
– А зачем, я же вышла замуж за преподавателя!
Не может быть, сказала я сама себе, так не бывает. Фибка отреагировал проще:
– И сразу поумнела, – сказал он, и Цыпочка Кукина как личность для него скончалась.
Ах, какие мы все глупые! Надо найти достойного, составить хорошую партию, и ум из тебя попрет, как из рога изобилия. Фибка долгое время приставал к народу в столовой: если жениться на Софье Ковалевской, может ли из него получиться Эйнштейн. Мы дружно хохотали, и этот анекдот какое-то время развлекал народ на других кафедрах. Кукины нам этого с Фибкой не простили. Но трогать Домбровского – играть с огнем, достаточно вспомнить историю его появления здесь, чтобы понять, что простому постсоветскому смертному лучше сопеть тихонько в своем уголочке и не напрашиваться на неприятности. Фибкин папа настолько велик, что лучше и не упоминать о нем всуе.