Отец вспоминал, как он, – году так где-то восемьдесят девятом, – стоял в продуктовом и смотрел на колбасу в витрине. Колбаса была оригинальней некуда: она состояла вся из сала, – на срезе казалась сделанной из белого горошка, каждая горошина отделялась от соседней миллиметровой паутинкой чего-то розового, может, даже и мяса. Если ты эту «колбасу» жарил на сковороде, через пять минут она превращалась в жидкость. Наверное, жир, хотя в это верили лишь уж очень упёртые оптимисты.
Но, главное, называлась «колбаса» «Эстонской». Как уверял отец, он потом понял, что подобного оскорбления прибалты не вынесли и потому кинулись отделяться от СССР в первых рядах.
Так как от хомячков пользы не было даже в продуктовом плане, рынок перепрофилировали.
Оксана припарковалась недалеко от входа и пошла к арке ворот, где на сетчатой дуге невзрачными, непонятно из чего сделанными буквами уведомлялось: «РЫНОК РАДИОТОВАРОВ».
Внутри всё пространство было посечено рядами крошечных павильончиков. Продавцы – в основном, мужчины – раскладывали товар на прилавках.
Оксана огляделась, несколько даже растерявшись: думала, что будет три-четыре магазинчика. Никаких пультов на ближайших прилавках не было видно: там лежала всякая всячина, – на женский взгляд, сущая чепуха. И кому это всё нужно?
Оксана направилась к ближайшему открытому прилавку на углу ряда: там под лёгкой крышей из пластика, укреплённого на четырёх трубах, скучал мужичок.
Когда она подошла поближе и разглядела его, ей расхотелось с ним разговаривать. Возникло чувство: нет, не когда видишь бомжа, а вот, когда встречаешь завсегдатая винно-водочного отдела. И жалко, и грустно.
Одет он был, правда, чистенько. Старенькая ветровка, очки только какие-то несуразные. Тёмные волосы из-под бейсболки выглядывают не то, чтобы неряшливые, – будто неделю не мытые.
И ещё усы. Это уж последняя капля: топорщатся, будто дохлую мышь верхней губой к носу прижал. Щетина у этого мышонка чего-то жёсткая, как на зубной щётке. Ну, вот зачем такие отпускать? Какая женщина на это клюнет?
Оксана чуть было не прошла дальше, но одёрнула себя: ей ведь только спросить. Показала пульт:
– Не подскажете, где такой здесь можно купить?
Мужичок стал сама любезность. И голос у него оказался приятный. А для любой женщины голос у мужчины… Особенно, когда он говорит тебе что-нибудь этакое…