От Бориса Иосифовича никто ни разу не слышал не только традиционной на фронте матерщины, столь привычной в обиходе, не слышали даже громкого слова, разговора на повышенных тонах. Однополчане проникались к нему таким глубоким уважением, что не выполнить то, что сказал, приказал, попросил Болтакс – не дай бог! Это относилось не только к офицерам полка, но и к солдатам. Тем более что и те и другие знали, какой это отважный боевой командир, как он умело выводил полк из, казалось бы, безнадежных ситуаций, как оберегал людей, заботился о них.
Легенды, ходившие о нем, имели под собой почву. В бою он командовал так, как и не снилось никому на фронте. Например, по полевому телефону или рации во время боя спрашивает командира батальона:
– Ну, что там, Иван Степанович? Не удается поднять в атаку? Огнем прижимает? А вы попробуйте гранатами, только так, чтобы все разом, единым ударом, залпом и вслед за гранатами поднимайтесь. Может, получится!
И Иван Степанович поднимал батальон в атаку. Такой вот стиль был у Бориса Иосифовича Болтакса.
Официальные заседания, разбор боев, оперативные и прочие говорения никогда не были разносами, выволочками – это всегда были дружеские беседы соратников, коллег. Пока Игорь был переводчиком в штабе, частенько приходилось фиксировать отдачу боевых приказов. Пригодились его знания стенографии, после приказа Болтакса документ можно было отдавать сразу печатать на машинку без всякой правки. Поражала четкость формулировок: научный работник, и этим все сказано. Знание стенографии прибавило Игорю авторитета среди офицеров штаба, и вот когда ему довелось записывать вот так же боевой приказ, отдаваемый устно командиром дивизии, то расшифровка полного текста произвела афронт. Больше к услугам стенографии в штабе дивизии прибегать не рисковали.
А Борис Иосифович действительно в часы затишья, особенно когда полк был во втором эшелоне или в резерве, выходил из землянки и играл на скрипке. Скрипка и фронт, нежное существо – и горелое железо, музыка – и взрывы, убийство людей – и высокие идеалы гуманизма музыки, мысли о высоком, человеческом. Играл Болтакс для себя, но слушателей не избегал, хотя и сторонился.
Болтакс, как и всякий талантливый человек, был талантлив во многом. И, как бывает только у нас, в России, крупный ученый, нужный стране, командует полком на передовой, подставляя свою голову под шальные пули-снаряды, добросовестно выполняя мелкую, рутинную работу, доступную очень многим. Да уж, бережем людей, как на турецкой перестрелке, так говаривали в старину.