«Европейские корреспонденты, – цитировал фон Лампе газетную статью, – интересуются новым главкомом советской армии Тухачевским, бывшим подполковником царской армии. Английская печать окружила эту фигуру, «взнесенную на гребень революционной волны», ореолом какой-то особенной славы и таинственности. И когда читаешь подобные корреспонденции, становится действительно непонятным, кто такой этот красный герой, вынырнувший из мрака неизвестности, ловкий, приспосабливающийся авантюрист или новый Наполеон, временно укрывшийся под личиной пролетарского генерала. …Один из членов первой посетившей Россию английской рабочей делегации после свидания с Тухачевским заявил: «После того как я видел этого человека, для меня стал ясным исход польско-русского столкновения». Английская пресса утверждает, что советские главари страшно дорожат присутствием в их среде Тухачевского…»[76].
Впрочем, Варшавская катастрофа привела и к серьезному подрыву хороших отношений между Тухачевским и Сталиным. Конфликт между ними оказался настолько серьезным, что и в 1937-м, и ныне очень многие полагают, что причиной гибели Тухачевского была именно Варшавская катастрофа 1920 г. и вопрос о главном ее виновнике: Сталин или Тухачевский.
Выступая на IX партийной конференции в сентябре 1920 г., Сталин, вступив по этому вопросу в полемику с Лениным, обвинил командование Западного фронта и Главное командование в поражении под Варшавой, прежде всего командование Западного фронта, Тухачевского.
«Заявление т. Ленина о том, что я пристрастен к Западному фронту, что стратегия не подводила ЦК, – не соответствует действительности, – писал Сталин в своем заявлении в Президиум конференции. – Никто не опроверг, что ЦК имел телеграмму командования о взятии Варшавы 16 августа. Дело не в том, что Варшава не была взята 16 августа, – это дело маленькое, – а дело в том, что Запфронт стоял, оказывается, перед катастрофой ввиду усталости солдат, ввиду неподтянутости тылов, а командование этого не знало, не замечало. Если бы командование предупредило ЦК о действительном состоянии фронта, ЦК, несомненно, отказался бы временно от наступательной войны, как он делает это теперь. То, что Варшава не была взята 16 августа, это, повторяю, дело маленькое, но то, что за этим последовала небывалая катастрофа, взявшая у нас 100 000 пленных и 200 орудий, это уже большая оплошность командования, которую нельзя оставить без внимания. Вот почему я требовал в ЦК назначение комиссии, которая, выяснив причины катастрофы, застраховала бы нас от нового разгрома. Т. Ленин, видимо, щадит командование, но я думаю, что нужно щадить дело, а не командование»