– Тьфу, так бы сразу и сказал! Так ты за этим бесхозным, которого вчера привезли? – Женщина посторонилась, пропуская его внутрь. – А то бормочешь и не разобрать тебя. Давай бумаги, плати за хранение и наше вам с бирочкой!
– Да нет у меня никаких бумаг!
– Нет бумаг – нет трупа! – отрезала тётка.
Сергей, слышавший в своё время это выражение несколько в другой редакции, даже зажмурился.
– Ты не подмигивай! – снова начала повышать голос дежурная. Чувствовалось, что так она делала всегда, когда её понимание ситуации не совпадало с тем, что слышала. – Припёрся посреди ночи и жмура ему подавай!
– Да тише ты, мать! Войди в моё положение. Вот тебе десять баксов, и я с глаз долой, но с трупом вон! Ну как, договорились?
От таких речей Валерия Терёшкина окончательно вернулась на Землю, в том смысле, что протрезвела. Трупами ей торговать ещё не приходилось, но… Если есть на них спрос, то почему бы не удовлетворить сделанное предложение? Тем более что был один, подходящий к предъявленным требованиям просто идеально. Да заодно и доброе дело сделает – а нахрена ментам ещё один «висяк», которым – она это чувствовала, не сойти ей с места! – суждено стать вчерашней жертве наезда? У него ж, бедолаги, даже документов не нашли…
Дежурная решительно смяла доллары в кулаке.
Пыхтя сигаретой, к «уазику» спустя несколько минут вернулся майор. Увидев болтающуюся, как у дохлого цыплёнка, голову убитого, он с трудом подавил позывы желудка и глубоко затянулся, пробормотав осуждающе сквозь зубы:
– Маньяк!
– Это убийство, майор, – многозначительно буркнул Захарченко.
– Вот и не лезьте не в своё дело! Нужно вызвать опергруппу.
Капитан утвердительно промычал в ответ, сплюнул и скомандовал сержанту:
– Теперь давай левую руку.
– Свою? – удивился тот.
– Его, идиот! – едва не простонал капитан Захарченко.
Ершов молча курил. Он видел, как убитый горем внук с помощью рослого товарища вынес из морга завёрнутое в простыню тело горячо – не каждый ведь попрётся сюда за телом посреди холодной ночи! – любимой родственницы и как они с трудом разместили его на заднем сидении. Бабулька оказалась женщиной довольно рослой, что говорило о том, как измельчала её семья за полвека. Затем машина завелась и уехала.
Никаких побочных ассоциаций она у майора не вызвала. Ему продолжала не давать покоя мысль, кто же объявил сегодня этот проклятый «Перехват» и что он с ним сделает. От сигареты снова начало поташнивать. Ужасно захотелось горячего чаю. Было бы неплохо, чтобы с лимоном.