Спрессованный арбуз с кинзой в сырном соусе!
– А кетчуп туда можно добавить? – как можно более ядовито спросила я.
– Sure! – весело ответила моя собеседница.
– А майонез?
– Sure!
И со словами Next time я удалилась.
* * *
Придя в офис, я внимательно рассмотрела фотографию блондинки. Роста выше среднего, походка уверенная, волосы цвета сливочного масла с темными корнями. Глаза серые. Рот большой, губы слегка накрашены. Лёгкое светло-серое платье, легкие туфли.
Я распечатала фотографию и направилась в Joe's seafood. Официант сразу её узнал:
– Да, это она.
И обрадовался:
– Теперь я не должен составлять ее портрет?
– Не должны.
– Это очень хорошо. Я волновался. У меня очень плохая память на лица.
Все волнуются. У многих очень плохая память на лица.
– Но я еще вспомнил. На карте был изображен большой город.
– Почему вы так решили?
– Прямые улицы, много прямых улиц.
– Вы узнали город?
– Нет, но… сбоку была река.
– Река или океан?
– Скорее, река, но…
– Вашингтон?
– Может быть.
Дальше спрашивать бесполезно, начнет придумывать.
* * *
Позвонил Билл:
– Сегодня придет русский консул. С ним будет беседовать Ред Стивенс.
Ред Стивенс – наш непосредственный босс.
– Хочешь поприсутствовать?
– Нет. Пришли мне запись беседы.
Вечером у меня на столе лежала флешка с записью беседы.
Ничего особенного. Ред выразил соболезнование. Консул поинтересовался результатами вскрытия. Ред сообщил, что первый диагноз – сердечная недостаточность. На дальнейших исследованиях консул не настаивал. Он рассказал Реду о том, каким замечательным человеком был покойник. Но, судя по тому, как спокойно он излагал жизненный путь покойника, большой скорби он не испытывал, явно читал текст, присланный из Москвы. Потом шли вопросы о транспортировке тела в Россию. Все проблемы были улажены.
– Большое горе, – сказал на прощание консул.
– Большое горе, – согласился Ред.
– Люди все смертны, – сказал консул.
И снова Ред согласился:
– Все люди смертны.
Всё. Ничего интересного. Просто «увидеть Вашингтон и умереть». Но это про Неаполь.
3. Об интересе к старым картам
Итак, в течение пяти дней Колмогоров выходил из гостиницы после завтрака и возвращался к пяти. Что он делал в это время? Гулял по улицам? Встречался с кем-нибудь? С кем? Мог, конечно, сидеть в парке. В эти дни температура была подходящей, по Цельсию около двадцати шести, но не прилетал же он сюда из-за того, чтобы посидеть в парке. Вашингтон – не Рим и не Париж.