Заха. Бэха. БЗГ.
В каждом обществе, в которое он попадал, его называли по-разному. Видимо, с ним всегда хотели иметь какую-то дистанцию, что-то, что убережёт от его тяжёлого взгляда или кулака. Но он не поэтому ненавидел эти клички, нет. Просто они все походили от его имени, фамилии, или инициалов. А он больше всего на свете жаждал просто содрать с себя эти проклятые сочетания слов, которые хранились в его паспорте, но отчего-то за них сильнее всего и держался.
«Я был готов к жизни, когда меня забрал к себе отец, когда тебя, мама, было уже не спасти из плена наркоты. Я был готов теперь познать и все радости столь громкого имени моего отца. Внебрачный сын самого крупного акционера, а по-совместительству, и председателя одной из самых известных компаний страны – шутка ли?»
И всё же он ненавидел свою фамилию больше всего.
Бэх.
Три буквы. Могущество и власть. Презрение и обида.
«Я был готов к тому, что хотя человек, приходящийся мне кровным отцом, и пытался всячески меня поддерживать, что хотя меня вроде бы и приняла его жена, я, как и прежде, останусь одним. Я был готов к тому, что сводные братья и сёстры меня будут презирать. Я был готов прочесть в их глазах, как и в глазах многих других, столь обидные слова. Я был готов…».
Внебрачный вылупок. Бастард. Отребье.
Сильный и агрессивный. Его не задеть таким.
«Ты научила меня быть готовым к любой подлости судьбы. Ты научила меня жить и быть готовым умереть без тоски, без любви, без жалости.
Тоска… О чём тосковать? Да и зачем, когда ты почти властелин этого мира?
Любовь? Что это? Я не познал её. Пустое слово, которым прикрываются слабаки, пытаясь не выдать свою слабость. Привязанности делают нас слабее.
Жалость… Самое жалкое из чувств. Люди недостойны жалости. Они сами виноваты зачастую в своих бедах. Сами пускай и выкручиваются. Жалость к себе? Ещё более жалкое зрелище!»
Кайзер. Бессердечный Император.
Ему нравились эти имена. Хотя нет, даже не так, он попросту мог их терпеть, считал их сносными.
«Я умею жить. Жить моментом. Жить мгновением. Делать то, что я хочу…»
Намахагэ.
Вот имя, которое он действительно любил.
Ему дал его ещё старик Саотоме – мудрый японец, который в раннем возрасте мигрировал из Японии, избегая суда там. Здесь он успешно ассимилировался с уголовным кругом, который возглавляли «братки», а вскоре создал собственную преступную группировку. В эту банду часто вербовали молодых людей с улицы. Попал под влияние преступников и тринадцатилетний Захар, который благодаря бесстрашию, граничащему с безумием, быстро завоевал расположение и этого своеобразного Оябуна – главаря этой недо- или полу- якудза-организации. Именно там он научился драться, не хаотично, как было ранее в попытке защитить себя, но уверенно, применяя тактические уловки. И именно Саотоме, который видел в молодом человеке достойного приемника, успел вложить некоторые правила в голову парню, которые позже стали его Кодексом чести.