По ходу тирады девушки то давили смех, то по-матерински помогали птенчику выбраться из гнёздышка – подобрать слово. Они вслушивались в интонацию и всматривались в выражение лица молодого человека, пытаясь понять, не издевается ли он над ними.
– Ага, я-я, хорошечно! – исчерпала запас чешского наиболее разговорчивая девушка. – Мы не белгородницы, мы с севера приехали.
– С сэ-ве-ра? Это кдэ? – захлопал веками Томаш.
– Это на севере, – отмахнулась в сторону полюса её луноликая подруга: только сейчас она заметила, что молодые люди без спросу уже вовсю сидят.
Впечатлённый ответом, Андруша улыбчиво покивал и спросил:
– А йак ваши имьéна?
– Яна, – вынужденно представилась та.
– Вика. Так… Ты – Томаш, ты – Ярослав, – будто придумывая персонажам прозвища, окончила цикл кудрявая.
– Да, Томаш, – ещё раз официозно представился Андруша. – Ми би хтел ньемнóго пригóстите вас как то мóжэт пи́вом, как то мóжэт ви́ном алэ пузы́рска брáжница… ммм… шампанске.
– Сам ты бражница, – не желая мириться с тем, как зовётся её любимый напиток, Вика игриво шлёпнула пальцами по плечу чеха и посмотрела на подругу – сравнить свои эмоции с Яниными. Но подруга была неуместно серьёзна: как мамаша, уводящая чадо подальше от слипшихся дворняг.
– Ну Вик! Себя на его месте представь, ему же трудно, – испортила подруге веселье Яна.
– Не, ребят, мы сами себя угостим, спасибо, – сохранила дистанцию Вика, закрыв тему о принятии в дар всевозможных бражниц.
Якоря интернациональной флотилии зацепились за дно. Пришла пора обосноваться на квадратном клетчатом острове. Че отправился к своему столу за куртками, и, понимая, что в этой жизни за всё, чёрт возьми, нужно платить, закрыть счёт за пиво, чай и пиццу. Компания школьников, которая изначально отгораживала Ярика с Андрушей от девушек, уже ушла, в «Топтыгине» стало тихо. Поэтому Андруша на правах человека, которому нельзя было разговаривать с официанткой при новых знакомках, остался корчить европейца на белгородско-чешском.
– Какая змырзлина? Какой перед спины, что происходит? – в конвульсиях задёргала руками Яна.
– Живот от мороженого растёт, вредно это, говорит, – в беседу хлынул рассыпчатый баритон Ярика, – а при детях в общественных местах разлизывать его у нас не запрещают. Последние пару минут он стоял с куртками неподалёку в ожидании сдачи и, прикрывая сдавленные губы, слушал разговор. – Томаш, ты что будешь?