– Не расслышал?.. – сказал он, хотя было очевидно, что расслышал он всё прекрасно.
– Сто тысяч долларов, – повторил я.
– Вы верующий человек, Александр Николаевич? – спросил зачем-то Шепетинский.
– Ну допускаю… Что нечто такое есть.
– То есть Бог.
– Пусть будет Бог.
– А чего же вы его не боитесь, Саша?
– В каком смысле? – не понял я. Я действительно не понял.
Человечек взял со стола пачку сигарет, сунул сигарету себе в рот:
– Бога вы не боитесь, Александр Николаевич, вот в каком смысле. Вы сколько книжечек-то своих продали?
Шепетинский занялся прикуриванием сигареты.
– Все мои, что продал, – меня стал злить этот разговор. Борис затянулся и выдохнул, получилась пауза.
– Саша, не валяйте дурака. Кстати, позвольте вопрос.
– Позволяю, – я почувствовал, что торговаться придётся жестко.
– Саша, прошу прощения. Скажите, а отчего вы так одеваетесь? Ждали, в общем-то, достаточно уважаемого человека в гости, может быть, даже из-за границы. А выглядите, мягко говоря…
На мне была выцветшая майка с растянутым горлом, старые, совершенно не модные джинсы и разные носки. По сравнению с элегантным Шепетинским я выглядел действительно, как минимум, странно. Не совсем для приёма гостей.
– Чтобы быть не похожим на вас, – сказал я зло. Я действительно не кривил душой. К своим тряпкам я относился с подчёркнутой небрежностью, с неким вызовом окружающему миру.
– На кого это, позвольте узнать, на «нас»? – не понял Борис.
О. Мы хотим поговорить про это? Что же. Извольте.
– На тех, кто за Givenchy и Francesco Smalto продали зачем-то всё. Свой талант, свои способности, умение любить и делать прекрасное, – я с интересом посмотрел, как вытягивается лицо Бориса и безжалостно продолжил. – Творить, самое главное. Вот, что вы продали за деньги – способность творить!
– Скажите пожалуйста, – Шепетинский откинулся на спинку стула. – Сколько всего вы обо мне знаете. За неполных, – Борис взглянул на часы, – сорок пять минут.
– Ничего сложного, Шепетинский. Таких, как вы, я определяю даже быстрее. Вы, наверное, забыли, что я какой-никакой, а писатель. Хотите, я даже немножко о вас расскажу?
– Расскажите, – у Бориса, очевидно, было время на такие разговоры.
– Вы… Вы какой-то функционер в конторе, явно вам не принадлежащей. У вас высокий оклад, но ничем, кроме перекладывания бумаг из одной корзины в другую, ничем, кроме сложения и отнимания на калькуляторе, ничем, кроме распоряжений, которые мог бы запросто давать любой сообразительный выпускник школы, вы не заняты. Правильно?