Сам царь сладко спал, уверенный в своей завтрашней победе. Хоть его сарацинам и не удалось захватить в плен ни одного корсанянца, зато наложницы были как всегда в его полном распоряжении. Выбрав четверых наиболее белых из них, он вдоволь поиздевавшись над ними в постели, заставил их вслед за этим драться друг с другом перед его троном, на котором лично восседал. После, когда они ему наскучили, Имад приказал скормить их всех своим любимцам – крокодилам, вольер с которыми всегда находился неподалеку. Но сейчас, позабыв все эти мелочи, предводитель сарацин, спал, немного даже похрапывая во сне.
В другом лагере, километрах в девяти южнее, все было идентично, как и у сарацин. Те же палатки, те же вечно недовольные, не выспавшиеся охранники, даже звезды падали так же красиво и молниеносно. Единственное, что в корне отличало один лагерь от другого, был огромный великолепный флаг, гордо развевающийся на ветру у палатки императора Корсы. На нем разъяренный секач бросался в атаку, чуть согнув огромную косматую голову и выставив вперед мощные, изогнутые клыки. Этот кабан был символом непобедимой и свободной Корсы.
Прошло совсем немного времени и где-то там, вдали за горами, забрезжил рассвет. Огромный лагерь, словно медведь, просыпающийся после зимней спячки, медленно и неторопливо оживал. Поварята разжигали костры, ставя на них большие котлы с водой. Конюхи подкидывали свежего овса таким же, как и они, сонным лошадям. Те из воинов, кто был еще молод и неопытен, торопились к близлежащему ручью умыться и начать быстрее завтракать. Им не терпелось поскорее приступить к подготовке амуниции и оружия необходимого им в предстоящем сражении. Воины постарше и поопытнее продолжали дремать, зная что без них, война все равно не начнется. Хотя император и проснулся давным-давно, все же усилием воли он несколько раз пробовал заснуть снова. Наконец поняв, что эту битву он проиграл, Макс поднялся с ложа и натянув на себя походные штаны и куртку, нехотя направился в сторону ручья. Там с неудовольствием убедившись, что вокруг него умывается одна лишь зеленая молодежь, предводитель корсанянцев приказал трубить сбор. Не прошло и пяти минут, как разбуженные легионеры, ворча под нос нелицеприятные ругательства по поводу горнистов, повылезали из палаток. Пришедший вдруг в чрезвычайно благодушное настроение, император вместе с другими, попенял команде несчастных трубачей. Но когда разбуженный с головной болью, взбешенный капитан разведчиков Милорад, предложил повесить всех двадцать одного горниста разом, – это будет мол добрым знаком перед боем, – главный корсанянец наложил на это свое вето. Глаза благодарных трубачей наполнились слезами счастья и благодарности своему императору.