– Поганые шаманы с острова смерти, естественно тоже здесь, – сплюнул Максим, стоя на верху горы, разглядывая седоков на маленьких лошадях.
Появившаяся левее, вторая армия сарацин, смешавшись с первой, навела там приличный беспорядок и путаницу. Немного позже, восстановив более менее строй, сарацины продолжили безумную скачку на врага. Порядком отстав, пехота вместе с лучниками, бежала задыхаясь и глотая клубы пыли далеко позади.
Наконец орда, достигнув апогея ненависти, одновременно достигла первых рядов бесстрашно стоящих на месте, не дрогнувших корсанянских солдат. И началось…
Невероятно сложно описать, что произошло в тот момент, когда две армии столкнулись. Это было что-то невероятное. За пределом человеческого и божьего понимания. Сотни человек были уничтожены, растоптаны, насажены на пики, в первые же секунды беспощадного боя. Упавшие, поверженные кони лежали тут и там. Рядом валялись трупы нескольких, разорванных в клочья, диких кошек. Да троя или четверо, пронзенных копьями носорогов, вот и все животные, оставшиеся лежать на поле. Все остальное место занимали раненные и умирающие люди. Здесь на равнине, у небольшой горы, в месте до этого ни чем не примечательном, тысячи солдат свободной Корсы отчаянно сражались с сарацинами, превосходящими их по численности в несколько раз. Сражались за свободу. Корсанянские мечи и шпаги сверкали в воздухе, рассыпая во все стороны искры, от соприкосновений с саблями кочевников. На каждом из участков сражения шла непримиримая борьба. Над всем этим мрачным в своей безжалостности, суровым действом, стоял оглушительный, запредельный грохот, вызванный беспощадной, кровопролитной битвой друг с другом тысяч и тысяч человек.
Внимательно наблюдая с пригорка за происходящем внизу, император кусая губы, дал отмашку стоявшему рядом генералу Хардкору. Минутой позже пехота, вместе с гвардейцами сражающимися в центре, услышав особый звук горна, быстро расступилась в стороны. В образовавшуюся брешь мгновенно кинулись дико орущие сарацины, надеясь располовинить армию Корсы. Навстречу им, круша все на своем пути, неслись галопом на своих лошадях, семь тысяч закованных в броню, солдат тяжелой конницы. Первым среди них скакал генерал Хардкор. В прямом смысле растоптав несколько сотен сарацин, корсанянские всадники не сумев как планировалось насквозь пронзить гигантскую орду, завязли в ее середине, отважно сражаясь с наседающим противником.