Рядом с нами стоит высокий, статный священник и смотрит вдаль.
– Благословите на путешествие, батюшка, – говорит Эхо и протягивает сложенные ладони. Мы с Наташей делаем то же самое. Отец благословляет всех нас.
– Куда направляетесь? – спрашивает он.
– Сейчас летим в Лаврентия, а потом в тундру пешком, – отвечает Эхо.
– Ну, Бог вам в помощь в тундре и в вашем путешествии. Смелые вы, не каждый отважится сюда приехать… – говорит священник и отворачивается, продолжая смотреть на воду. Мы молчим и тоже смотрим на воду, на мрачное небо, на невысокие сопки, как будто умиротворённо спящие под колыбельную песню ветра. Проходит какое-то время, священник вновь оборачивается к нам и даёт просвирку.
Чем ближе мы подплываем к Угольным Копям, тем больше нерп выныривает из воды, подплывая к катеру совсем близко, так что можно разглядеть их пучеглазые любопытные мордочки, жирные тельца и пятнистые спины. Когда катер причаливает, все спешат, чуть ли не бегом, на бесплатный автобус до аэропорта. Рядом пассажиров караулят предприимчивые таксисты, убеждающие, что в автобусе уже места нет. Толкаясь, уминаясь, собирая пазл из рюкзаков, но мы всё-таки в полном составе помещаемся в салон. Еще минут пятнадцать давки, и мы в уже знакомом аэропорту. Сваливаем рюкзаки в кучу в центре аэропорта и готовимся ждать объявление о посадке.
И вот тогда в первый раз мы слышим фразу, которая потом станет нашим кошмаром наяву: «Вниманию пассажиров, ожидающих вылета рейса номер сто семнадцать Анадырь – Залив Лаврентия. Вылет рейса задерживается из-за непригодных метеоусловий аэропорта Лаврентия». Это – момент, когда погода первый раз показала нам, кто здесь главный, и далеко не все зависит от того, что мы там себе спланировали. Это – момент, когда Чукотка начинает учить нас терпению.
Я пишу это, сидя на чехле с палаткой посреди аэропорта, облокотившись на груду рюкзаков. Кто-то идет в кафе, кто-то рассматривает сувениры, кто-то спит. А я пишу. Сейчас самое время писать. «Теперь я верю, что ты напишешь книжку, – говорит Анжела, – ты все время со своим блокнотом сидишь!» Кстати говоря, писать дневник, держа в голове идею написать книжку, гораздо сложнее, чем просто писать «для себя». Нужно постоянно быть с открытыми глазами и ушами, записывать все события, все, что происходит вокруг, с кем говорим, о чем говорим. Только сейчас я понимаю, какой это большой труд – работать над книгой.