– В этом году исполняется сорок шесть лет, как я пришел в службу правопорядка Стокгольма, – сказал Юханссон.
«Или сорок семь, – подумал он. – Да какая разница?»
– В те времена вы носили саблю? – с широкой улыбкой спросил самый молодой в компании.
– Не нарывайся, сынок, – доброжелательно осадил его Юханссон.
Этот парень был ему симпатичен.
– А потом, значит, был сыск, – констатировал шеф молодого дарования, хорошо знавший биографию Юханссона.
– Вот как, ты, оказывается, в курсе. Пятнадцать лет, – подтвердил он.
– Вместе с Ярнебрингом, – вмешался в их диалог другой молодой полицейский.
– Само собой. Не забыли, значит, еще стариков.
– Работал там. Ярнис был моим шефом. Лучший из всех, кто когда-либо командовал мной, – добавил новый участник разговора.
– Мне засунуть все в батон или шефу нужен поднос? – перебил их Руди, держа в руке только что поджаренную колбасу.
– Как обычно, – сказал Юханссон. – Возьми булку, удали мякиш, положи внутрь колбасу, кислую капусту и горчицу, – добавил он, а потом снова повернулся к коллеге, некогда работавшему под началом его лучшего друга: – На чем мы остановились?
– Ярнебринг, Бу Ярнебринг.
– Точно, – сказал Юханссон, явно переборщив с ударением, как бывает, когда человек потерял нить разговора и усиленно пытается вспомнить, о чем же шла речь. – Ярнебринг, да. Он пенсионер, как и я, ушел в шестьдесят пять, год назад. Живем не тужим. Мы регулярно встречаемся и рассказываем друг другу старые байки о наших подвигах.
– Шеф, передавайте ему привет от Патрика Окессона, от Петво. Нас было двое с таким именем в группе, и я пришел туда последним, поэтому Ярнис перекрестил меня, чтобы избежать напрасных ошибок в рискованных ситуациях.
– Похоже на Ярнебринга, – усмехнулся Юханссон. Он кивнул, забрал сдачу, а также свою минеральную воду и колбасу. А потом кивнул снова, поскольку не знал, о чем еще говорить. – Берегите себя, парни, – наконец добавил он. – Насколько я понимаю, сейчас все совсем не так, как в мое время.
Все кивнули в ответ неожиданно серьезно, а их шеф снова продемонстрировал ветерану свое уважение, подняв руку к коротко стриженной голове.
«В мое время тебя уж точно выперли бы, отдай ты честь без фуражки», – подумал Юханссон, когда не без труда забрался на водительское сиденье, поместил бутылку в специальную выемку справа от него и переложил колбасу из левой в правую руку.