Дан устало посмотрел на него.
– Они решили, кого из нас следует дезинтегрировать? – без выражения спросил он.
– Нет, они проверили контрольные суммы, и всё сошлось. Закон запрещает дезинтегрировать любого из нас, – ответил второй.
– Ясно, – коротко бросил первый.
И после неловкой паузы добавил:
– Полагаю, нам обоим больше некуда идти, кроме как домой.
– Полагаю, что так, – кивнул второй Дан.
Они молча сидели на разных концах скамьи в одной на двоих задумчивости, а вокруг бегали и перекрикивались дети, и разноцветный народ искал друг друга у выходов в зоне ожидания. Заботливый женский голос напоминал о мерцающем маячке, а над головой неспешно пролетали цифровые летние облака, совсем как земные.
– Может, выпьем по чашке мятного кофе? – спросил один Дан.
– Как раз хотел предложить то же самое, – с лёгкой улыбкой ответил ему второй.
Посреди заброшенной дороги
– Ты меня не слышишь!
– Нет.
– Алекс, ты меня не слышишь!
Марта резким жестом сложила руки на груди и показательно отвернулась. Она простояла так пару секунд, но не смогла выдержать даже короткую паузу.
– Отдай мне частотную отвёртку, я сама всё сделаю, – буркнула она.
Чей-то зад торчал из-под капота старенького лёткара. Его обладатель продолжал переминаться с ноги на ногу, выдавая крайнюю занятость и нежелание продолжать диалог. Кстати, зад принадлежал хорошо сложённому и, судя по всему, высокому молодому человеку, который заодно приходился мужем обиженной, недослушанной Марте.
– Я же говорю, что знаю, в чём неполадка, и если ты мне дашь возможность самой…
Зад подался назад, и над головой Марты возвысилось раскрасневшееся от жары и работы лицо Алекса. Он вытер лоб рукавом рубахи и показательно бросил в ладонь жены короткий прогнивший провод. Марта удивлённо перевела взгляд с мужа на провод и обратно, а тот почти надменно объявил:
– Вот, в чём была проблема. И отвёртка здесь вообще не понадобилась.
Марта отбросила в сторону бесполезную запчасть биодвигателя, благодаря которому им так долго удавалось экономить на дорогом, относительно новом общественном телепорте, но теперь их усилия были уничтожены, обнулены. От досады лицо девушки приняло то неприятное выражение, которое по праву принадлежало её матери: всегда недовольные любыми решениями дочери губы, полный раздражения взгляд, некрасивые глубокие впадины у крыльев носа. Марта тут же мысленно представила своё отражение в зеркале и заставила себя расслабиться, насколько это было возможным посреди пустой заброшенной дороги в жаркий засушливый день.