– Депрессивной? – удивился Сент-Ив.
Ни единого признака депрессии у мадам Дютийо он не заметил.
Его недоверие возмутило Марго, она принялась горячо доказывать, что её мать – редкая зануда и всех замучила постоянной подавленностью, тревожностью, мнительностью.
– Вечно за мной шпионит, шагу ступить не даёт. Пришла к подруге – отправляй эсэмэску, букву «д», то есть «добралась». Уходишь домой – шли «в».
– Кого? – растерялся Спаситель.
– Не кого, а что. «В» – «выхожу», значит.
– Большой беды не вижу, просто мама за тебя волнуется. Понимаю, иногда это бесит, но она желает тебе только добра.
– Желает добра? Ничего умней не придумали? Тоже мне, психолог дипломированный!
– Прости, – виновато кивнул Спаситель. – Постараюсь повысить свой уровень.
Кротость взрослого смутила Марго. К fair play[2] девочка не привыкла. Заговори она подобным образом с учительницей, та бы вкатила ей замечание в дневник.
– А с отцом вы дружите? – поинтересовался Спаситель.
– Еще бы, он же мой отец! – выкрикнула Марго задиристо, будто Сент-Ив пытался оспорить этот факт. – Я живу неделю у него, неделю у матери.
Месье Карре – Марго носила его фамилию – работал судебным приставом, и, по словам дочери, «бабла у него завались», он покупает ей фирменные шмотки, и только он один ее понимает. Жаль только, что жена у него тупая лохушка.
– Тупая лохушка, – повторил задумчиво Сент-Ив.
– Зато они родили мне классного полубрата.
– Родили классного полубрата.
– Ему три года, он зовет меня Маго. А вы всех передразниваете или только меня?
– Я не передразниваю. Я проверяю, верно ли понял.
– Фишечка! Величайшее достижение психологии? – съязвила Марго. – Ну что, теперь поговорим о моей матери? Так вот, она преподает французский в профтехучилище в Саране. На уроках ее никто не слушает, у них там предел мечтаний – устроиться продавщицей в «Пимки»[3]. И каждый вечер она нам заявляет, что ей пора менять профессию. Но самое страшное я приберегла напоследок: у меня еще есть родная сестра, ей одиннадцать, она начиталась манги и теперь считает себя би.
– Ты пришла ко мне с мамой. А отец знает, что с тобой происходит?
– Вы ведь ему не скажете, обещаете? Он ничего не знает. Ни-че-го-шень-ки! – Отчеканивая каждый слог, она яростно проводила указательным пальцем по левому запястью, будто хотела его отсечь. – Папе и так достается от младшей с ее бреднями и от мамы – у той вечно бабок нету. Хватит с него! Оставьте человека в покое! И ко мне не лезьте. Вы мне справку дадите? Или как?