– Ай-ай-ай, – послышалось за спиной.
Я обернулся. За мной стоял невысокий старичок со смешной седой шевелюрой. Качая головой, он подошел к брошенной мною пачке, поднял ее и бросил в урну.
– Нехорошо, молодой человек. Нехорошо сорить.
– Извините, – пробормотал я.
– Урна стоит, а все словно нарочно норовят мимо бросить, – продолжал старичок. – Зачем тогда ставят урны? Кому это нужно делать столько урн, ставить их по всему городу? Для чего? Чтобы все бросали мимо них? А нам дворникам ходи, подбирай. Нехорошо.
– Я случайно, – оправдывался я.
– Ну конечно. Все мы делаем случайно. Бумагу бросаем случайно. Заборы ломаем случайно. Стекла бьем тоже случайно. Не жизнь, а сплошная случайность.
Старичок продолжал бормотать себе под нос, собирая разбросанные вокруг палочки от мороженого, конфетные обертки и окурки. Иногда некоторые бумажки он клал прямо себе в карман. Я собрался уйти, но старичок окликнул меня.
– Это не ваше, молодой человек?
Я посмотрел на старика. Он протягивал мне совсем новенькую трешку. Я отрицательно покачал головой. Старичок, пожав плечами, сунул бумажку в карман.
– Люди часто теряют деньги. Ключи теряют, документы. А потом все бегают, спрашивают. Дядя Соломон. Вы не видели? А я что бюро находок? Ну найду, отдам. Но я же не бегаю по всему городу. Парк и двор, вот и вся моя территория. А все бегут, спрашивают. Не видели? А вы, я вижу, молодой человек, не торопитесь. Время позднее, ночи темные, холодные. Нечего вам тут торчать. Идите домой.
– Да некуда мне идти, – я бросил взгляд в сторону дома, в который мне не было возврата.
– Вы что нездешний?
– Да нет. Здешний.
– Ну раз здешний, значит идите домой. Что толку тут торчать?
– Да нет у меня дома.
– Как это нет? – удивленно вскликнул старичок. – У каждого человека есть дом. Даже у кошек и собак есть дом.
– У кошек и собак есть, а вот у меня теперь нет.
– Вас выгнали? – не без любопытства спросил старичок.
– Нет.
– Вы сами ушли?
– Нет.
– Ну тогда я вас не понимаю, – Соломон растеряно развел руками. – Был дом. Нет дома. Не понимаю.
– Да долго объяснять, – я махнул рукой.
– Как хотите. Соломон никогда не лезет в душу. Поговорить он любит, но лезть в душу… Это святое, – старик почему-то все время обращался к себе как ко второму лицу. – Если нужно человек сам расскажет дяде Соломону. А так, чтобы в душу лезть. Нет, никогда.