– Вот именно, – отрезал я. – И тебе, Росомаха, я его не предлагал.
– Меня зовут Ларс! – гаркнул бог войны на весь трактир. – Тогда почему это пойло оказалось передо мной?
– Случайно, – признался я. – Просто я отодвинул кружку подальше. Согласись, не стану же я такое пить.
– Врешь, толстяк! – И Росомаха выплеснул остатки жидкости мне в физиономию.
Некоторое время я просто сидел, пытаясь сдержать себя и с интересом прислушиваясь к шуму крови в висках. В трактире стало удивительно тихо, только слева что-то возмущенно говорил Гарик, дергая меня за руку. По лицу стекала кислая дрянь, звонко капая с бороды на пол. Я посмотрел на Росомаху. Бог войны достал маленькую пилочку и увлеченно полировал ногти…
Внезапно вскочив, я ловко опрокинул на Росомаху стол. По крайней мере, я попытался сделать это ловко и внезапно. Росомаха подался чуть в сторону, и стол упал, погребя под обломками бедного Гарика. Бог войны неторопливо размахнулся и залепил мне смачную оплеуху. Я не удержался на ногах, но сразу вскочил и бросился на обидчика.
По-моему, он до меня даже и не дотронулся. Просто по какой-то необъяснимой причине, вместо того чтобы смести мерзавца и всей массой своего не слишком худого тела размазать по стене, я обежал вокруг него, все чаще семеня ногами и ускоряя движение, и врезался совсем не в ту стену, в какую планировал. От удара стена содрогнулась. Я упал и снова поднялся, хотя и не так быстро.
Росомаха продолжал чистить ногти. Скоро, надо полагать, начнет ковыряться в носу… Я бросился в атаку. Минут пять я летал по всему трактиру, ломая мебель и вызывая одобрительный смех у присутствующих богов войны. Потом мне, не без помощи Росомахи, удалось выбить головой дверь и выкатиться на свежий воздух.
Ко мне вышли Гарик и Красноносый. Общими усилиями нам удалось переместить мое тело с земли на скамейку за трактиром. Красноносый повздыхал о поломанной мебели, потрепал меня по плечу и ушел наводить порядок в разгромленном помещении. Гарик остался сидеть рядом, одной рукой творя надо мной лечебные пассы, а другой прикладывая чем-то смоченный платок к своему подбитому глазу.
Скоро мне стало настолько лучше, что я нашел силы спросить:
– А тебя-то за что?
– Тебе виднее, – сказал Гарик. – Это столом.
– Ага, – сказал я. – О как… Извини.
Я осторожно ощупал голову. Голова была цела.