Новый год являлся рубежом, за которым светила настоящая жизнь, полная приключений и прочих гадостей. Его надо было перешагнуть любой ценой. Для этого мы составили план: что делать после боя курантов в первую ночь 95-го года. В план наш входило, во-первых… Ну, пока не время об этом.
– Надо отметить так, чтобы было что вспомнить, – сказал Макс.
Я не спорил. Планку одолеть, а если не сдастся – взять силой. И вообще надо прожить так, чтобы остались яркие воспоминания. Особенно про новогоднюю ночь.
В наших планах особая надежда возлагалась на приобретение Макса: красную машину. Ну, красной она выглядела в тех местах, где не ржавая. А машиной называлась по техпаспорту. Проезженные лета и разный люд довели ее до околелого состояния. «Фольксваген», одним словом. Макс потратил на это ведро все скопленные деньги плюс то, что добавил папа. Ну, какая разница, сколько папа добавил. Добавил немного, почти все. Зато у Макса появилась первая взрослая машина. На ней мы дадим жару в новогоднюю ночь. Друг так рвался за руль, что не помнил, где находились его права. Если они вообще были. Ничего, в Новый год и так сойдет. Гаишники добрые, потому что пьяные. Как и весь народ.
Так вот, ближе к нашему плану счастья.
Сигануть в настоящую жизнь, то есть просто смыться еще до полуночи, нам было трудновато. То есть стыдно перед родителями. Мы сговорились, что встретим со стариками, как полагается, глотнем шипучего и отчалим в ночь свершений. Макс заедет за мной около половины первого, и тут уж никаких отговорок быть не может: мальчики рванут во взрослую жизнь без прав и тормозов.
Все началось складно. Отгремев бокалом и пригубив застольное изобилие, я объявил родителям, что «мне пора». Под изумленным маминым взглядом заставил себя встать из-за стола. Папа сделал вид, будто ничего не случилось, ребенок взрослый, пусть поступает, как считает нужным, если ему наплевать на традиции семьи. Отгоняя от себя совесть, я позорно бежал в морозную ночь. Как ни хорохорился, вместо чувства свободы я ощущал себя последним негодяем, который испортил родителям любимый праздник. Я бежал, как картежник, сжигая мосты и оставляя за собой пепелища. Нет, Максу за нашим столом, конечно, нашлось бы место, и нам даже разрешили бы напиться. Но я бы упал ниже ватерлинии в своих глазах. Нет, бежать, бежать…