Лягушка в молоке - страница 14

Шрифт
Интервал


Мишель привстала и, разглядывая каюту, больше похожую на поле боя, ещё какое-то время растирала руки, по которым то вверх, к плечам, то вниз, к пальцам, носился шквал мелких колючек. Медленно, еле двигая затекшими конечностями, выбралась и поднялась на ноги. Они не слушались. Пришлось постоять на месте, приходя в себя.
На полу валялись окровавленные ошметки одежды, когда-то белых тряпок, пустые бутылки, окровавленное оружие и раненный, перегораживающий ей проход к двери. Матрос, кажется, был в обмороке — закрытые глаза, приоткрытый рот, бледность и едва заметное движение грудной клетки, перемотанной белыми полотняными бинтами.

Док, не теряя времени, быстро и ловко, чего трудно было ожидать от его толстых и неуклюжих с виду пальцев, срезал ножом одежду вокруг ран лежащего на столе. Когда новые окровавленные ошметки ткани упали на пол, док плеснул ром из бутылки на рану, прямо на кровавое месиво. Бессознательный мужчина содрогнулся, и Мишель отшатнулась.

— Помочь? — спросила слабым голосом.

— Давай, — кивнул док, даже не обернувшись. — Протри вот. — И сунул почти в рану клок полотна, тоже обильно смоченного ромом.

Мишель, то и дело сглатывая, принялась оттирать кожу раненного от крови. Сознание временами мутилось то ли от долго лежания в рундуке, то ли от вида и запаха крови. В какой-то момент Мишель отстранилась, и все, что происходило вокруг, не воспринимала, а наблюдала со стороны, будто сидя на бочке в дальнем углу, будто все происходит не с ней. Она почти не замечала, что док убегал, потом прибегал, одного раненного уносили, другого приносили, а док склонялся над ним и опять куда-то бежал следом за выненсенным из каюты. Мишель все протирала, полоскала, держала, мыла, завязывала или развязывала какие-то узлы. Ей казалось, что она долго-долго находится в этом странном состоянии, и оно уже никогда не закончится. Но вот док зашел в каюту, закрыл дверь, выдохнул и опустился прямо на пол.

— Сядь посиди, — приказал хрипло, и Мишель села на облюбованную раньше бочку.

И совсем не сразу ощутила, как сильно болят у неё ноги, как печет спину и плечи. Она, будто спала и ничего не чувствовала, а теперь вдруг проснулась и поняла — больно.

— Есть хочешь? — устало спросил док.

Мишель только отрицательно качнула головой. И тут же подавилась спазмом — перед глазами встали картины виденных сегодня ранений, и желудок возмутился. Счастье, что он был пуст. Слегка отдышавшись, Мишель попыталась разобрать, что кричали на палубе. Слов было не разобрать, но в них явно слышалось веселье.