— Дошло? — наблюдающий за моим лицом
родич сделал верный вывод и послал мне кривую, пьяненькую уже,
улыбку.
— До печени, — признал я. — Но с
паспортом ты все же попробуй, ладно?
— Обещал же, не бзди! Послезавтра со
Стёпой поговорю, прозондирую возможности. А ты пока ложись на дно и
не отсвечивай! Симок, кстати, купи...
— Уже.
— Молодец. Скинь мне номер, я напишу, если что-то надо сделать.
Давай тогда еще по одной — и я спать пойду. Ты можешь тут пока до
темноты посидеть, а потом домой.
Способности? Какие
способности?
У меня нет никаких способностей.
М. Ртуть
До недавнего времени я чувствовал
себя взрослым. Молодым половозрелым мужчиной, который уже всё
знает, всё видел — и вообще! Двадцать один год — это зрелость, я
считаю. Считал... События последних дней это утверждение поставили
под сомнение. И заставили понять, что я не более чем маленький
мальчик, заблудившийся в тёмном страшном лесу, где за каждым
деревом ждут чудовища.
Я не представлял, что респектабельный
и благообразный джентльмен готов хладнокровно убить человека. Не
думал, что движимая местью женщина способна отдать отморозкам
девушку только для того, чтобы сделать мне больно. И уж конечно
представить не мог, что в области живёт настоящая семья мутантов,
прячась за статусом крупнейшего землевладельца.
В моём прежнем мире всё было проще и
понятнее. Девушки не рассуждали о мировой закулисе, а чётко
понимали, чего от них нужно — правда, всеми силами создавая
трудности в получении оного. Недостаток денег не вгонял в уныние и
страх перед завтрашним днём, чрезмерный загул мог привести лишь к
слитому зачёту, а любая неприятность лечилась бутылкой крепкого
алкоголя, распитой в компании с приятелями.
Я бы очень хотел вернуться к той
жизни. К зубрёжке, вечеринкам, беспечному фланированию по
набережной в поисках новой подружки. К нотациям матери, считающей,
что я живу бесцельно и слишком мало времени уделяю ей. К брюзжанию
дяди Пети, совершившему неслыханное благодеяние в виде устройства
легкомысленного пацана на серьёзную работу... Очень бы хотел. И
чётко понимал, что это невозможно. Никогда больше я не буду Ваней
Польских, студентом, мечтающим о непыльной работе в Москве. Даже
если мне опять сотрут память, заставив забыть о нескольких
последних днях, кто сделает то же самое для всего города?