Сейчас я не то чтобы не сомневался,
но определённая уверенность появилась. Даже захотелось отвесить
себе подзатыльник за прежний тупёж, но я сдержался. Опыт, как
говорил поэт, сын ошибок трудных, впредь станет и мне
наукой.
До подъезда Стаса было уже рукой
подать. Однако имелись и проблемы. Со своего места я видел как
минимум две. Во-первых, окна домика охраны и по совместительству
КПП не светились, что вовсе не означало, что там спят. Скорее,
наоборот, при таком раскладе для меня не было ничего хорошего — из
погруженной в темноту комнаты куда лучше просматривается
двор.
Второй же преградой была дверь с
домофоном. Отираться перед ней означало для меня стопроцентное
попадание в места не столь отдалённые. В подъезд следовало
прошмыгнуть мышкой, а не стоять тупарём, делая вид, что не можешь
вспомнить код. Только вот как бы ещё это сделать?
Ночь уже вступила в свои права. По
моим прикидкам сейчас было около двух, может, чуть больше. Ночное
время я умел определять сходу, что всегда удивляло друзей. А
никакого волшебства, между тем, не было. Просто результат многих и
многих часов, проведённых в ночных сменах по охране спортзалов,
кинотеатров и прочих объектов, которые лучше не оставлять без
присмотра.
Как профессиональный ночной сторож —
слово «секъюрити» или, как его склонял Галустян, «сесурити» мне не
очень нравилось — я знал ещё многое о таком таинственном и суровом
деле, как частная охрана. И примерно понимал, как ставят камеры и
какие у них углы обзора. Знал, что охранники не сидят, пялясь в
мониторы, а реагируют только на изменения кадра, то есть, на
движение. Поэтому суетиться не собирался, превратился в горгулью на
стене и принялся ждать.
Потребовалось минут десять, чтобы
охрана вспомнила о таком понятии, как обход. Дверь сторожки
хлопнула, и один из бойцов, вооружившись фонариком, отправился в
путь, заходя по очереди в каждый подъезд. Судя по тому, сколько
времени он проводил внутри, на работе парень не филонил —
поднимался на лифте на последний этаж, а затем спускался по
лестнице.
Это и был мой шанс.
Я внимательно следил за каждым его
шагом, подмечая нюансы: расположение камер, поведение самого бойца,
реакцию его напарников. Стоило сосредоточиться на задаче, как все
органы чувств будто заработали в форсированном режиме. Я слышал
каждый шаг, каждый вздох лениво топающего «сесурита». И улавливал
щёлканье радиостанции, даже когда он находился внутри здания на
самом верхнем этаже.