— ...попался, сучёныш... — донеслось
до меня.
«Не менты!» — своевременно мелькнула
мысль.
В следующий миг братки обступили меня
с трёх сторон и принялись пинать тяжёлыми ботинками. Казалось, их
совершенно не заботило, выживу я после такого или нет.
Били жёстко, молча и явно со знанием
дела. Мне только и оставалось, что свернуться калачиком, прикрывая
руками голову. Даже орать, в надежде на то, что крики услышит
кто-то из соседей и вызовет-таки полицию, я не мог — воздух из
лёгких выбили ещё первыми ударами. Спасительная темнота не спешила
слизнуть сознание, на что я, честно говоря, рассчитывал.
Однако секунд через двадцать вдруг
понял, что не подыхаю от боли и даже могу дышать. Это было так
странно... Лупили-то меня от души, по лицам быков было видно, как
они напряжены. Мои же ощущения говорили другое — так, попинывают
без энтузиазма. Но сначала же было больно! А сейчас как-то не
очень. Выдохлись? Убивать не хотят?
— Харэ! Сдохнет ещё раньше
времени!
Старший над быками остановил
подчинённых и теперь задумчиво смотрел на меня. Глаза у него были
карие, масляные такие, бабам поди нравятся...
Лях! Ты о чём вообще?!
Странное ощущение. Вроде меня крепко
отмутузили, но, похоже, не отбили ничего и не сломали. Хотя ведь и
по рёбрам, и по почкам, и по голове стучали неслабо. Руки, которыми
я закрывался от ударов, и вовсе должны были превратиться в месиво
из мяса и осколков костей. А я чувствую, что здоров. Относительно,
конечно, но цел и невредим. Рассуждаю вон связно. Жрать только
охота дико. Что за бред?
Двое шкафчиков рывком вздёрнули меня
на ноги, а третий вмял кулак в солнечное сплетение. Тело ожидаемо
сложилось вдвое, повиснув на руках быков, но, я это отчётливо
осознал, дыхание не потеряло. Бьёт как девчонка!
— Воняет у него, как в бомжарне... —
презрительно выдал один из братков. — Может, не он? А то порешим не
того?
— Мля, у него пресс каменный... —
пробурчал главный, потирая кулак. Схватил меня за волосы, задрал
голову и рявкнул прямо в лицо. — Ты Польских? Ты, сука, Козыря
завалил?
— Н-нет... — прохрипел я, чувствуя
солоновато-железный привкус крови во рту.
— Гонит! — бросил тот, что удерживал
меня справа. — Его морда, регистратор срисовал. А вон, кажись,
паспорт...
Главный нагнулся за документом,
раскрыл его и удовлетворенно оскалился.