Я не плакала, не закатывала истерик, не сыпала угрозами, и для стража такое поведение показалось странным. Естественно, объяснять свою внешне спокойную реакцию не стала.
– Что ж, – после некоторого молчания заговорил дознаватель, – у меня больше нет к тебе вопросов. Можешь идти.
Не успела я спросить, самой ли мне добираться, как возник портал. Кивнув стражу на прощание, уже безо всякой опаски вошла в подрагивающее марево. На выходе меня ожидал Клаус, который улыбнулся, как мне показалось, ободряюще, и покинул академию. Госпожи Аппель в приёмной уже не было.
Уже без прежнего энтузиазма я всё-таки решила добраться до библиотеки. В то, что меня могут выгнать из академии за полтора месяца до конца обучения, не верилось. Как и в то, что диплом стажёра не светит мне, и эти пять лет были потрачены зря. Знания получены, но применить их без наставника невозможно. Незаконно, по сути. А без диплома стажёра не примет ни один наставник, им недосуг обучать азам или иметь проблемы с нерадивыми практикантами, которые не смогли закончить академию. Тем более всё чаще наставники брали по пять-десять стажёров, выпуская от себя специалистов через два-четыре года. И выбирали всегда лучших. Тем же, кто не проходил по каким-либо критериям, диплом стажёра служил билетом на получения стажа в государственных учреждениях, в зависимости от дара. Минусами такой стажировки были: фиксированный пятилетний срок, отсутствие индивидуальных занятий, соответственно, недоступность каких-либо секретов профессии, коих у наставников завсегда имелось в излишке. Но, в общем, на выходе между специалистами не замечалось сильных различий, и место прохождения стажировки редко влияло на успешность в будущем.
А как быть без диплома, я не представляла. Да и не хотела даже предполагать. Все эти годы я только и делала, что стремилась исполнить свою мечту – стать зельеваром, независимым специалистом, хозяйкой своей жизни. И мне оставалось совсем немного – получить диплом и пройти стаж в два-три года, ну, максимум пять, если не повезёт. Но первый пункт важнее, ведь уже после этого я смогла бы зарабатывать, обеспечивать себя и с полной уверенностью знать, что исполнила обещание, данное брату.
Выходя из библиотеки, я столкнулась с Демисом. Уже хотела привычно улыбнуться ему и поздороваться, но он поспешил уйти, будто и не знаком со мной вовсе. Лишь усилием воли я не заплакала. Неприятно, когда обвиняют в том, чего не совершала, обидно, когда не можешь этого оспорить, но терять друзей во сто крат больнее. Именно это я ощутила, когда поняла, что общаться, как раньше, мы с Демисом никогда больше не будем. Успокаивать себя ложными надеждами, будто все станет по-прежнему, посчитала неуместным – уже не маленькая девочка, верящая в чудеса.