– Какой ты, Саша, стал странный и нервный после этой командировки в Англию, – только и ответила Надежда.
– Здрасти! Я ей про Марью, она мне про Дарью! Намек на Англию, что я и там был виноват! – сказал он в том же тоне и ушел, так ничего новенького и не узнал.
«Наконец-то выехал из Москвы, теперь поедем быстро, – подумал Саша, шпаря уже по Минскому шоссе. – Отдохнем на дачке два-три денечка, сосредоточимся на проблеме. А это еще что за дурак жмется? Эх, тормозит, кретин!..»
Саша повернул резко руль, чтобы уйти от столкновения с грубо подставленным задом «десятки», но его машину развернуло поперек дороги, перевернуло на крышу и снова на колеса, потом еще раз на бок и юзом по асфальту. Пока, не теряя сознания, Саша открыл глаза, в правую дверку, которая теперь была вверху, через разбитое стекло заглянул человек, дальше он помнил все смутно и местами.
В больнице первыми, кого увидел Саша, были его родители, мать и отец. Анна Владимировна сидела рядом с кроватью, ее заплаканные глаза встретились с его взглядом, и у обоих вспыхнула искра счастья. «Мама с папой рядом, значит, все самое страшное уже позади», – подумал он, и ему захотелось снова спать. Следующий раз, когда он пришел в себя, то увидел рядом отца и тетю Машу. А на следующий день он обращал внимание уже на медсестер, приходивших в палату делать ему уколы. Он начал даже оценивать их отношение к себе: «Та, что была с утра и в обед, вколола укол больно и даже не посмотрела в глаза, а вот вечером пришла добрая, улыбалась, шутила, говорила: «На твоей свадьбе еще будем гулять», – на ней мне жениться, что ли?..»
Все шло на поправку, но тут, откуда ни возьмись, появился дознаватель из ГИБДД с вопросами по поводу дорожно-транспортного происшествия, выяснял версию событий по мнению пострадавшего, а Саша возьми да и забудь, что ему кто-то срезал. И все бы на этом, так нет, это оказалось только для затравки, разминка то есть, а после «гаишного» дознавателя пришел оперуполномоченный из уголовного розыска, и тут началось – «опять двадцать пять»:
– Ну что, Сашек, поправляешься? – словно близкий родственник, широко улыбался оперуполномоченный, видя «бодрствующего» больного. – Давай знакомиться, старший лейтенант Костин.
– Кошкин, – безрадостно ответил Саша.
– Знаем, знаем, что Кошкин, – как бы и не с больным вовсе разговаривал старший лейтенант Костин. – Признаваться надо во всем, Санек.