Едва он закончил речь, как победный рев мужицких глоток и бряцанье оружия огласили округу, эхом отражаясь между стволов берез. Так, почитая древние традиции, славянский народ торжественно встречал новую жизнь, которая с таким священным трудом матери, являлась в неприветливый мир.
Разнообразные деревья, богато усыпанные снегом, легко закачали потревоженными ветвями, осыпая сугробы под собой новыми порциями шелестящих снежинок. Моя родина, моя молодая Русь приняла меня, выкупав в свете полной, колдовской луны.
Не смотря на ожидания повитухи, я не помер. Назло всему не помер! Родители выходили, вылюбили, взлелеяли! Богатое, материнское молоко Пелагеи быстро вливало силы в тщедушное тельце, пронизывая силой славянского рода каждую клетку варяжского естества. С каждым глотком поколения предков двух уникальных народов насыщали меня, все дальше уводя от цепких лап Богини смерти – Морены.
Следует отметить, что союз родителей – союз великой любви, наперекор разнице кровей и происхождений. Матушка моя – дочь думного боярина, голубоокая, стройная славянка с русой, толстой косой, стала душой моего отца в тот момент, когда безвестный в Рязанских краях, но знаменитый на родине, могучий, кареокий викинг в 1215 году пришел наниматься к самому Рязанскому князю в дружинники.
Не знаю, следует ли говорить тебе Владимир, но забегая далеко вперед, упомяну для потомков, что в наш век чистота чувств невольно проверялась трудностями и лишениями. Браки высоких вельмож носили скорее деловой, союзный характер и практически не являлись чистым волеизъявлением молодоженов.
Отец многое сделал, чтобы стать достойным человеком при дворе, отвагой, службой и преданностью выбившись, за пять долгих лет в личные телохранители князя, а потом, достигнув почтенного тридцатиоднолетнего возраста, показав предельное разумение в воинских делах, умудрился получить чин воеводы.
Для мужчины тридцать два года – очень солидный срок для заключения семейного союза, но, насколько я осведомлен, печальный секрет заключался в том, что Ульв на тот момент уже пребывал в статусе вдовца. Первая жена скончалась от болезни на далеких, скандинавских берегах и отец не старался вдаваться в подробности этой истории.
За все годы совместного проживания, мне удалось лишь изведать, что любви к первой жене молодой варяг особо не испытывал, так как особо и не выбирал – его отец попросту привел в дом дочь именитого сородича, связав узами брака детей свои чисто деловые начинания.