Старик тяжело вздохнул.
– Коли бы всегда так было, Ирина! – печально промолвил он.
– Так и будет всегда.
– Нет, нет… так не может всегда быть… Я стар, дни мои сочтены, жизнь моя позади, ты молода, у тебя все впереди. Что хорошо для старца, совсем нехорошо для молодки. Молодость требует другого…
– Чего же, Лука?
– Мало ли чего… В твои годы все так рассуждают, потому что молчит пока сердце.
– Как молчит? Отчего?
– Оттого, что любовь еще не посетила его.
– Вот про что ты, дед! А откуда ты знаешь, что я никого не люблю? Ты ошибаешься, я люблю…
– Как? Неужели? – с испугом в голосе воскликнул Лука.
– Да, да! Люблю… люблю вот эту хижину нашу, люблю свет солнца и это море, потом люблю нашу лодку, птиц, которые собираются клевать крошки после нашего обеда, люблю, когда звонят в колокола в храмах, а потом, и тебя люблю…
– Хвала Создателю! – с облегчением вздохнул старик. – А я думал, что в самом деле горе уже постигло тебя.
– А разве любовь – горе?
– Да, дитя.
– Я думала, что – счастье…
– Для кого как… Для очень немногих на земле это, может быть, и счастье, только такое смутное, неясное, тревожное счастье, что, пожалуй, горе для человека – лучший удел, если сравнишь их; для остальных же любовь – просто горе, тяжелое, страшное горе.
– Вот как!
– Это верно. Видишь, я стар, долго живу я на свете и твердо знаю это.
– Ты любил?
– Да, и меня посетило это горе. Оно никого не минует.
– Но ты говорил, что был счастлив с твоей женой.
– Ты права. Мать твоего отца дала мне счастье, какое только возможно на земле, но это-то счастье и было вместе с тем горем…
– Я не понимаю тебя!
– Поймешь сейчас: я боялся потерять это счастье и мучился, а когда потерял мою жену, то вот уже много лет не знаю счастья, а терплю только одни муки.
– Она умерла?
– Да, с тоски по свободе и от горя, что жена ее сына убила себя сама. Я до сих пор вижу страшную рану на ее горле…
– Убила? Зачем?
– Ты хочешь знать, дитя? Так я скажу. Она любила нас и решилась скорее умереть, чем расстаться с нами… Хорошо, я расскажу тебе все… Теперь ты выросла и должна знать, как попала сюда. Мне уже недолго жить на свете, и я должен наконец рассказать тебе все. Ты будешь слушать?
– Да, дед… Ты много раз обещал мне поведать об этом, но, как я тебя ни просила, ты никогда не был со мной откровенен. Отчего это?