– Сам ты Толстый! Что за манера – всё по кличке. Я не Толстый, я упитанный. Мама сказала, что у меня просто широкая кость, а так я красивее вас, – обижался Русик.
– Ой, не могу! – смеялся Александров. – Красавец! Эталон! Смола, глянь! С принцем ходим!
– И хватит меня Толстым звать! Что у меня – имени что ли нет? Руслан! Руслан Кезава! Запомни, Саша! – неожиданно для всех заступился сам за себя Толстый.
– Кезава… – произнёс Смола. – Эх, ты, нерусский!
– Сам ты нерусский! У меня отец украинец! Такой же соотечественник, как и все вы! Понял, Смольников?! А вот у тебя, почему глаза такие узкие, надо ещё подумать!
– Так! Хватит! – обрезал их Санька. – Кто писать будет?
– Что писать? – обернулись оба.
– О-ой, не ма-гу-у! Записку, конечно! – кивал Александров.
– Это ещё какую? – не понимал Толстый.
– Так, ты Толстый, ой, простите, Руслан Кезава, Вы не подходите для этой операции! – делая реверансы рукой перед лицом Русика, раскланивался Санька.
– Это почему ещё я не подхожу?
– А у тебя почерк детский – ровный такой, круглый, большой!
– И что?
– А нам нужен такой взрослый, быстрый. Ну-ка, Смола, попробуй!
– А чо писать-то? – с ручкой наготове стоял Серёга Смольников.
– Ну, беда! Всё приходится делать самому! Тебя что – батько никогда с записками в магазин не посылал?
– Посылал… Года три назад, пока они с мамкой ещё жили. А как уехал на БАМ, ни слуху, ни духу. Кто ж меня посылать-то будет?
– Ой, ладно, не мудри. Пиши!
«Дорогая…» – Сашка замялся. Смола только вывел одно слово и зыркнул на друга: «Ну, ты чего? Чо дальше-то?» «Да тут обычно он имя продавщицы пишет из магазина «Родничок», что напротив клуба, а мы чего воткнём? Тут, пожалуй, накарябай что-нибудь непонятное…» – предложил Александров.
«Это как это?» – переспросил Серёга. «Толстый, расчёска с собой?» – кивнул ему Санька. «Есть!» – в недоумении Русик подавал коричневый плоский гребешок. «Давай сюда!» – приложил к листку короткими иголочками кверху Сашка расчёску и, как по линейке, провёл по остриям ручкой. «Ну вот, теперь и не понятно, что за имя!» – обрадовавшись своей смекалке, поднимал подбородок к небу Александров.
«А дальше?» – ждал Смола, чтобы записать под диктовку обращение к продавцу. «Ну, теперь-то просто: «Передайте, пожалуйста, с сыном четыре пачки сигарет…» «Сколько?» – оторвался от записи Смола. «А чего? Щас разные возьмём?!» – почесал голову Александров.