Вся Европа прекрасно помнила то впечатление, которое произвела речь Л. Джорджа на Германию в 1911 году.
Тогда, вследствие агадирского инцидента Европа, тоже оказалась накануне всеобщей войны. Однако хватило всего одного решительного заявления британского правительства о его солидарности с Францией, чтобы разогнать грозовые тучи.
Российский министр иностранных дел даже не сомневался в том, что если бы подобное заявление о солидарности держав Тройственного согласия в вопросе об австро-сербском споре было своевременно сделано от лица правительства Великобритании, то из Берлина вместо призыва к конфликту раздались бы куда более умеренные советы.
Утром он получил донсение от Бенкендорфа, в котором тот сообщал о своих впечатлениях от позиции английской дипломатии.
«Хотя я не могу представить вам, – писал он Сазонову, – никакого формального заверения в военном сотрудничестве Англии, я не наблюдал ни одного симптома ни со стороны Грея, ни со стороны короля, ни со стороны кого-либо из лиц, пользующихся влиянием, указывающего на то, что Англия серьёзно считается с возможностью остаться нейтральной.
Мои наблюдения приводят к определённому впечатлению обратного порядка».
Очевидно, не связывая себя окончательно, английская дипломатия стремилась внушить смелость России и Франции.
Грей предлагал через Лихновского, чтобы Германия воздействовала на Вену в духе умеренности.
Он настаивал, чтобы Австро-Венгрия удовлетворилась сербским ответом на австрийский ультиматум. Но так и не дал немцам прямого ответа на вопрос, будет ли Англия воевать против Германии.
Именно поэтому Сазонов во время своей первой встречи 25 июля с английским послом, сэром Д. Бьюкененом, в промежутке времени между вручением австрийского ультиматума и получением ответа, попытался убедить его в необходимости разъяснить в Лондоне российскую точку зрения на конфликт и получить согласие его правительства на решительный шаг.
Беседа с британским послом проходила в присутствии его французского коллеги М.Палеолога, энергично поддерживавшего доводы русского министра.
Сазонов сразу сказал послу, что предпринятый Веной шаг предвещал войну.
Затем он сообщил, что Сербия собирается обратиться к державам за поддержкой.
Как считал сам Сазонов, такое обращение было бы полезно. Поскольку обязательства, принятые на себя Сербией в 1908 году относительно соблюдения добрососедских отношений с Австро-Венгрией и о которых было упомянуто в ультиматуме 23 июля, были приняты перед державами, а не перед одною Австрией.