– Пока ещё светло было, заметил.
– Что делать-то будем? – спросил Алексей, не опуская автоматы и не переставая держать на прицеле пролом.
В воздухе висел аппетитный запах гречневой каши, варившейся в котелке.
– Есть будем, – ответил Паша и сел на деревянную скамью, которую они сколотили, собрав не прогнившие доски, еще весной, во время самой первой вылазки.
– Есть? – хором удивились парни.
– Ну да, есть. Чего непонятного-то? Ветер с их стороны дует. Они нас не чуют, надеюсь.
Паша положил оружие на колени и выудил из разгрузки ложку из нержавеющей стали. Недолго думая, друзья присоединились к нему и принялись уплетать горячую пищу, не забывая поглядывать на вход. Гена так и лежал в углу, возле телеги, но уже тихо, без всхлипов. Кровь перестала течь, и он, широко открыв глаза, смотрел на огонь.
– Садись, поешь, – позвал его Алексей.
Тот спокойно поднялся и на дрожащих ногах подошел к костру. Окровавленное лицо пугающе блестело в слабом свете огня.
– Умойся, Ген. Руки и лицо. Вода в бутыле, – негромко сказал Паша.
Тот послушно сделал то, что велел старший. Затем сел напротив остальных и нехотя начал есть. Павел, подойдя к телеге, порылся в соломе и достал фляжку Гены с белым крестом.
– Хлебни, – сказал он, протягивая ее юнцу, – поможет.
Тот, солидно отхлебнув, слегка поморщился и отдал фляжку. Ее пустили по кругу и через минуту вернули владельцу. Гена, не проронив ни слова, убрал ее в подсумок разгрузки, немного успокоившись, начал кушать.
– Дежурим как обычно: Саня, я и потом – Леха. Следить за входом и слушать счетчик. Он теперь наши глаза снаружи.
– А я? – робко спросил Гена, вытирая ложку о штаны и пряча ее в разгрузочный жилет.
– Ты спать. У тебя кровопотеря большая и слабое сотрясение. Не выдержишь. Всё. Спать, пацаны.
Саша, забрав дозиметр, пробрался к противоположной стене и сел напротив входа, только чуть ближе к костру, на старое жесткое кресло, которое нашли здесь же еще в первую вылазку. Гена плюхнулся в телегу и, зарывшись в сено, мгновенно под воздействием алкоголя уснул. Остальные, обняв каждый свой автомат, устроились у огня на снятых на втором этаже дверях офисных помещений.
Сон не шел. Павел ерзал на жесткой, несмотря на брошенные сверху куски затхлой ткани, двери, стараясь сильно не шуметь, но это не очень получалось. Минут через десять он услышал недовольное бурчание Алексея.