Я вновь разволновалась, несколько секунд не могла решиться и, наконец, легко подняла руку и посмотрела на неё.
Господи! Что это? Это моя рука. Нет. Как же так?
Не в силах оторваться, я смотрела на тонкие грязные пальцы, на маленькие ногти. Это не настоящее, нет, так не бывает.
О, заберите кто-нибудь меня отсюда, проводите куда надо, если есть куда идти, а если нет – дайте исчезнуть навечно, и всё. И всё!
Я закрыла глаза, и некоторое время полежала, обдумывая. В голове прыгали тысячи мыслей, но они были легки и здоровы, с ними легко было справиться. Это мой последний бред. Скоро всё кончится.
Но что-то удалое и лихое будоражило и спешило – нет, нет, всё взаправду, это не смерть, нет, нет.
Неожиданно для себя, по велению тела, уже ни о чём не думая, я потянулась, выгнула руки и ноги, и ощутила, как легко работают суставы, как изгибается спина и шея. Согнула ноги в коленях. Сжала кулаки и вновь растопырила пальцы. Невероятно. Легко.
Запах. Мерзкий запах. Песок. Раздражает. Не хочу.
Неприятно во рту. У меня во рту… камни?
Я повернула голову и выплюнула на подушку серую вязкую массу и… собственные зубы. Тут же сунув дрожащие пальцы в рот, ощупала дёсны. Все зубы были на месте. От них исходила слабая тянущая боль и зуд – как от заживающей болячки.
У меня есть зубы. Свои, настоящие. Да что же это такое?!
Я прикоснулась к лицу, к волосам, всё больше и больше дивясь и ужасаясь.
Тревожное неприятное ощущение возникло сначала слабо, будто намекая, потом сильнее, и вдруг желание возникло дико и отчётливо, так, что меня передёрнуло.
Я страшно хотела есть и пить. До боли. До безумия. Я застонала, впервые за много лет услышав свой хриплый голос, но это уже не волновало.
Я села на кровати, попыталась встать, но ноги не послушались. Запутавшись в простыни, я упала на ковер.
Стол, там она что-нибудь оставила. Я рванула ползком, схватилась за столешницу руками и подтянула тело. Чёрт, как же я голодна! Здесь должно быть, я же помню! Я хватала что попало – пузырьки, ложки, газету… Не то, не то!
Сметя всё на пол, я со злостью опрокинула стол и встала на ноги, опираясь на его ножку.
Что это на мне? Мерзость! Вонючие тряпки! Я рванула ворот дряхлой ночной рубахи и с треском разодрала её до подола. Между ног болталось что-то непонятное, тяжёлое, раздутое, словно вата. Гадость, фу! Задыхаясь от нетерпения, я скинула с себя всё и теперь отряхивалась от чего-то сыпучего и налипшего.