Об этом разговоре узнал ёж и предложил зайцу обмен – клубничную поляну ежа на поляну орешника. И заяц с радостью согласился. И пару лет он выращивал клубнику и радовался своему удачному обмену. Но потом из года в год ягоды начали мельчать, и прибыль сокращалась. И вскоре заяц забросил поляну, как не перспективную. А ёж терпеливо ухаживал за садом и вскоре был вознаграждён высоким и стабильным доходом от продажи орехов.
Притча от Андрея Мэрко
Это было в эпоху Камакура[1]. Один чиновник переправлялся однажды ночью через реку Намэри, и его слуга нечаянно уронил в воду десять мон[2].
Чиновник немедля приказал нанять людей, зажечь факелы и отыскать все деньги. Некий человек, глядя на это со стороны, заметил:
– Печалясь о десяти монах, он покупает факелы, нанимает людей. Ведь это обойдётся гораздо дороже десяти мон.
Услышав эти слова, чиновник сказал:
– Да, некоторые думают так. Многие жадничают во имя экономии. Но потраченные деньги не пропадают: они продолжают ходить по свету. Другое дело десять мон, которые утонули в реке: если мы их сейчас не подберём, они будут навсегда потеряны для мира.
Вот что называется истинной экономией!
Японские народные сказания
В одном саду рядом с орешником росло персиковое дерево. Оно то и дело с завистью поглядывало на ветви соседа, щедро усыпанные орехами.
– Отчего у него столько плодов, а у меня так мало? – не переставало ворчать неразумное дерево. – Разве это справедливо? Пусть и у меня будет столько же персиков! Чем я хуже его?
– Не зарься на чужое! – сказала как-то ему росшая поблизости старая слива.
– Неужели ты не видишь, какой крепкий ствол и гибкие ветки у орешника? Чем ворчать понапрасну да завидовать, постарайся-ка лучше вырастить добротные сочные персики.
Но ослеплённое чёрной завистью персиковое дерево не пожелало прислушаться к добрым советам сливы, и никакие доводы на него не действовали. Оно тут же повелело своим корням поглубже вгрызться в землю и побольше извлечь живительных соков и влаги. Ветвям оно приказало не скупиться на завязь, а цветам превратиться в плоды.
Когда прошла пора цветения, дерево оказалось до самой макушки увешанным зреющими плодами.
Наливаясь соком, персики тяжелели день ото дня, и ветвям было невмоготу удерживать их на весу.
И вот однажды дерево застонало от натуги, ствол с треском надломился, а спелые персики попадали на землю, где вскоре и сгнили у подножия невозмутимого орешника.