–
А как мы ещё полторы недели без еды будем? – задала логичный вопрос
я. – Умрём же с голоду.
–
Будем солнечной энергией питаться, – хихикнула Сиюткина, – как
сине-зелёные водоросли.
–
Я же серьёзно! – надулась Рыбина, – давайте посидим немного на
подножном корме. Ничего с нами не случится. Немного жопы и бока
сдуются. У меня с собой есть банка тушенки и палка
колбасы…
–
А у меня домашний плавленный сыр и сало, – усмехнулась
Сиюткина.
–
И у меня сало есть, – сказала я, – только копченное. Отец из
деревни передал. И пачка масла, и мятные пряники. И пачка чая.
Правда он такой себе. Но пить можно.
–
Ну вот и отлично! – расцвела Рыбина. – мы можем на троих
скооперироваться, хлеб будем покупать в магазине, здесь не дорого,
и подъедать свои продукты. А сэкономленные деньги потратим на
нужные вещи.
–
Я согласна! – глаза Сиюткиной зажглись предвкушением
добычи.
–
Я, в принципе, тоже, – кивнула я. – Предложение дельное, я буду с
вами. Но моя Анжелика останется ходить в столовую. Растущий
организм, нужно полноценно питаться, сами понимаете.
–
Конечно, – закивала Рыбина.
–
Только я предлагаю не полностью переходить на подножный корм, а
оставить или завтрак, или ужин у них. А то мы всухомятку желудки
только попортим.
Дамы согласно закивали.
–
А почему на троих? – спросила я.
–
Ну не Белокониху же звать! – фыркнула Рыбина, – противная баба. А с
англичанкой вы сами не захотите, правда, Любовь
Васильевна?
И
Зинаида Петровна многозначительно взглянула на меня.
–
Мне без разницы, – сказала я как можно более равнодушным тоном. – А
Ксюшу вы почему не хотите? Или мужчин наших?
–
Ой, они все пожрать любят, – хмыкнула Рыбина, – давайте лучше на
троих.
Когда они принялись обсуждать, что именно
нужно купить на сэкономленные деньги, я не выдержала и со словами,
что нужно погладить платье для Анжелики на завтра, вышла в
коридор.
Женщины они, конечно, хорошие, но долго я их
выдерживать не умею.
Но
если я думала, что сейчас спокойно завалюсь к себе в номер и
поваляюсь на кровати до ужина, то я глубоко ошибалась.
Скрипнула дверь с противоположной стороны и
оттуда на меня зыркнул… Пивоваров. Увидев, что это я, он вдруг
захохотал.
–
Что случилось, Пётр Кузьмич? – вежливо спросила я, но он захохотал
ещё сильнее.
Так мы и стояли в коридоре – Пивоваров,
высунувшись до половины из номера и хохоча, и я, с вежливым
ожиданием, чем это всё кончится.