Все дело было в том, что Иисус сказал «Отец Мой», а не «Отец наш». По правилам их языка фраза Иисуса означала, что Он претендует на равенство с Богом. Иудеи не называли Бога «Отец мой». А если и называли, то обязательно добавляли «Небесный». Но Иисус не добавил этого. Он сделал заявление, которое могло быть понято иудеями совершенно недвусмысленно, назвав Бога «Отец Мой».
Вы можете сказать: «Иисус называл Бога Своим Отцом. Ну и что? Все христиане называют Бога своим Отцом, но это не значит, что они претендуют на титул Бога».
Еще хуже в их глазах было то, что словами: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю», – Иисус поставил Свою деятельность в один ряд с деятельностью Бога. Это подтверждало, что Он претендует на титул Сына Божьего. В результате ненависть иудейских лидеров к Иисусу усилилась. Если раньше они просто преследовали Его, то теперь пытались Его убить.
Иисус не только претендовал на равенство с Богом как со Своим Отцом, Он утверждал также, что един с Отцом. Во время праздника освящения в Иерусалиме некоторые иудейские вожди подошли к Иисусу и спросили Его, не Он ли Христос. Иисус обратился к ним с речью, которую завершил словами: «Я и Отец – одно» (Ин. 10:30). «Тут опять Иудеи схватили каменья, чтобы побить Его. Иисус отвечал им: много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями?» (Ин. 10:31–32).
А что думаете вы? Иудеи хотели побить Иисуса камнями за богохульство. Чувствовали ли они себя виноватыми в том, что не поверили Ему? Или они просто завидовали Его популярности?
Вы можете удивиться, почему иудеи так бурно отреагировали на заявление Иисуса о Его единстве с Отцом. Строение этой фразы на греческом дает ответ на этот вопрос. А. Т. Робертсон, лучший знаток греческого своего времени, пишет, что по-гречески одно – среднего рода, таким образом, речь здесь идет не о единстве личности или цели, но о единстве «сущности или природы». Робертсон добавляет также: «Это категоричное заявление – кульминация притязаний Христа на особые отношения между Отцом и Им Самим [Сыном]. Оно вызвало у фарисеев неуправляемый гнев».[2]
Очевидно, что в этой фразе иудеи ясно услышали заявление Иисуса о Его Божественности. Леон Моррис, бывший директор колледжа Ридли, Мельбурн, пишет:
Иудеи могли расценивать слова Иисуса только как богохульство, и они хотели совершить суд над Ним. В законе было написано, что за богохульство следует побивать камнями (см. Лев. 24:16). Но эти люди не собирались следовать закону. Они не готовили обвинение, чтобы власти потом могли предпринять какие-то действия. Разъяренные иудеи собирались стать одновременно и судьями, и палачами.[3]