Так просто довериться равнодушному времени, не замечая при этом его равнодушия. Просто подождать, и все будет хорошо. Все… образуется. И боль пройдет, и счастье найдет. А потом, у края жизни, поймешь, что тебя обманули. Перепутали счастье и боль. Как же так? Вот так! Ты просто слишком долго ждал.
Бог был на грани. Человек рвался наружу ревущим ураганом. Мог ли я его остановить? Но на вопросы уже не остается времени. Тем более на вопросы без ответов. Человек ненавидел бога. Бог ненавидел человека. Я вернулся к тому с чего начал. Я не очень хочу знать, чем все закончится. Другой вопрос, – что мне придется. Придется посмотреть в многогранность моей арены.
Социум. Мой непобедимый, безжалостный враг. К слову, не только мой. Здесь много зараженных болезнью асоциальности. Смешно то, что асоциальность как состояние безмерно человечно. Асоциальность – это конфликт. Конфликт – основа социума. Столкновение разумов, желаний, стремлений. Рождение нового смешанного-перемешанного знания. Человек не против социума как феномена, но против той роли, которую социум ему отвел. И, имея слишком много врагов конкретных, он соединят их в единого врага. Врага, которого ему не победить хотя бы потому, что времени явно недостаточно. В том числе и у меня.
Значит, не стоит думать о победе. Но стоит подумать о шансе на выживание. О том, чтобы поискать этот безумный шанс. И для этого стоит залезть в самые дебри асоциальности. И славно в этих дебрях поохотиться. Странная охота в странном месте. Не будет погонь и трофеев. Может быть, даже не будет крови. И, скорее всего, я так ничего и не найду. Но я хотя бы буду охотником. И теперь мне крайне нужен загонщик.
Я набрал знакомый номер.
– Говори…
Обладателя хриплого, грубого голоса звали Константин Ремнев, а чаще Костя Ремень. Он был потрепанным жизнью металлистом, ударником каждой пятой третьесортной московской команды. У Кости были проблемы с алкоголем, наркотиками, женщинами, законом и просто людьми. Он был законченный мизантроп и без пары минут социопат. В общем, – идеальный загонщик.
– Здорово, Ремень! По пиву? – беспроигрышное предложение.
– Угощаешь?
– Частично.
– Где?
– В «Мефистофеле», часа через два.
– Пойдет, – Костя повесил трубку. – Не любил Костя Ремень пустого телефонного базара.
Если и был в Москве бар сомнительней, чем «Скрипач и Мефистофель», то я его, к стыду своему, не знал. Костя, наверное, знал, но вряд ли бы выдал мне эту тайну уличных псов. Так что я пригнул голову и пробрался в подвальное помещение в забытом ветром переулке.