Всё сущее в мире одновременно и есть, и его нет. Любое явление этого мира в какой-то степени иллюзия, хотя кажется нам вполне реальным. И главная беда человечества состоит в том, что оно всё время видит только одну сторону этого мира (материальную) и пытается оценивать её с точки зрения добра и зла, а это невозможно, как судить о слоне, изучив только его хвост. Бесплодность этих попыток приносит постоянную боль и страдания. Человек, пытаясь избавиться от этих постоянных страданий, напрягает свои умственные способности и что-то предпринимает или же просит бога помочь ему. Как то, так и другое бесполезно и мало чем помогает. Мы продолжаем страдать и мучиться.
Давайте попробуем улучшить положение? Я не говорю о всём человечестве, хотя бы только для самих себя? Если, да, то пошли дальше.
«Сказал я в сердце своем о сынах человеческих, чтобы испытал их Бог, и чтобы они видели, что они сами по себе животные; потому что участь сынов человеческих и участь животных – участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что все – суета!
Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах.
Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?»
(Экклезиаст Гл.3, ст18-21)
Вечер московского летнего дня. На улице Космонавта Волкова желтовато-серый сталинский дом. Подъезд со двора. Лифт, не очень загаженный, пахнет не мочой, а старыми временами. Поднимаюсь на пятый этаж. Дверь в квартиру мне открывает маленькая кругленькая хозяйка средних лет.
– Вы от Виктора?
– Да.
– Заходите. Ботинки снимать не нужно. С этими обормотами я каждый час пол мою. Ну вот опять! Наказание господне… – хозяйка суетится немного лишнего, видимо, чувствует себя не в своей тарелке, – Входите, входите, не стесняйтесь.
Из прихожей я прохожу в большую комнату с остекленным эркером. Снятые с пола ковры свернуты в трубочки и стоят в углу. Рядом с ними прорезанные картонные коробки с подстилками из старых тряпок для щенков. Сами хозяева коробок, как рыжие тараканы суетятся на паркете посреди комнаты. Когда я вошел и сел в кресло, они, скользя и царапая маленькими коготочками по голому паркету, ретировались поближе к своим коробкам, кроме одного с белой ленточкой на шее. Тот наоборот, подбежал ко мне и стал принюхиваться к моим ботинкам.