Лифт остановился на двенадцатом этаже, Соро вышли и оглянулись, пока двери не успели закрыться.
– А у тебя?
Август недоуменно заморгал.
– Что у меня?
– У тебя день удался?
Август подумал о мужчине, вымаливающем жизнь, о маленькой девочке, цеплявшейся за мать.
– Ты прав, – сказали Соро, когда двери лифта закрылись. – Вопрос и вправду странный.
К тому моменту, когда Август добрался до крыши Компаунда, ему требовался глоток свежего воздуха.
Это не было физическим ощущением, как голод или дурнота, но воспринималось точно так же и гнало его на крышу Компаунда.
Отсюда открывался вид на весь город.
Сюда оказалось сложно попасть, поскольку ни через лифт, ни с главной лестницы выходов не имелось, но в прошлом году Август обнаружил люк в электрощитовой. И теперь он оказался на свежем воздухе. Солнце уже коснулось горизонта и испустило медленный, дрожащий выдох.
Здесь, наверху, он мог дышать.
Здесь, наверху, он остался один.
Здесь он наконец-то мог позволить себе распасться на части.
Именно так оно ощущалось – медленным разворачиванием: вначале поза, затем лицо, потом каждый сантиметр тела, окаменевшего от необходимости держать себя в руках под тяжестью внимательных взглядов.
«Соберись», – проворчал Лео у него в голове.
Август задавил голос брата и двинулся вперед, пока носки его ботинок не поравнялись с краем крыши. В полете с двадцати двух этажей не было бы ничего, кроме бетона внизу. Боль была бы мимолетной.
Его всегда завораживал закон тяготения Ньютона, особенно та часть, где говорилось об одинаковой скорости падения предметов вне зависимости от их состава. Стальной подшипник. Книга. Человек. Монстр.
Разница заключалась лишь в том, что с ними происходило, когда они достигали поверхности. Сила удара раздробила бы бетон под его телом. Но, когда пыль рассеялась бы, он бы еще дышал.
Он бы встал. Целый и невредимый.
«Падает все», – задумчиво пробормотал Лео.
Август отступил на шаг, и еще на один, опустился на нагретую солнцем крышу и обхватил себя руками за колени. На коже сияли метки.
Он долго пытался их скрывать – а теперь открыто демонстрировал. По одной за каждый день, в который Август удерживался от падения во тьму.
По одной за каждый день с тех пор, как он…
«Убил меня».
Август плотнее зажмурил веки.
«Сейчас ты настоящий монстр».
– Хватит, – прошептал он, но голос Лео продолжал звучать в голове, и хуже всего было то, что Август не знал, не понимал, было ли это воспоминанием, отголоском или реальным Лео, какой-то частью его брата, проникшей в его нутро.