— Конечно, господа, — рассеянно
кивнул Заболоцкий. Он уже снова углубился в мысли о работе.
Мы быстро попрощались с маголекарем
и покинули уже слишком привычные стены Военно-медицинской академии.
У служебных ворот нас дожидался один из автомобилей Зимнего — как
минимум, следовало вернуть его на место.
А я все еще хотел присутствовать на
допросе Дмитрия Павловича. Теперь-то князю крови деваться
некуда.
***
Мещерский встретил нас возле одного
из служебных входов. Жестом велев гвардейцам пропустить нас, он
провел нас через детекторы — такие были установлены на каждом входе
в Зимний.
— Как княжич? — спросил он, пока мы
шли по анфиладам служебных дворцовых помещений — здесь все было
скромно и без привычной для дворца помпезности. — Есть новости?
— Пока ясно, что жить будет, —
ответил я, забирая телефон из корзинки. — Остальное — дело
времени.
Мещерский кивнул.
— Уже хорошие новости. Все же
родственник императора, пусть и дальний…
— С иными родственниками и врагов не
надо, — проворчал Кропоткин.
— И не поспоришь…
Нас повели наверх по одной из
служебных лестниц, а затем мы наконец-то вышли в парадную часть
Зимнего. Со стен на нас, словно следя, строго взирали портреты
предков. Мы шагали молча и не могли не замечать напряжённости,
которая, как будто клубами тяжёлого дыма, пропитала дворец.
Наконец, Мещерский остановился перед
массивной белой с позолотой дверью — уже хорошо мне знакомой. Мы
оказались перед приемной кабинета великого князя Фёдора
Николаевича.
— Пожалуйста, дождитесь разрешения,
господа, — обратился к нам Мещерский, чуть склонив голову, и
добавил, — Его императорское высочество уже уведомлен о вашем
прибытии. Скоро вас вызовут секретари.
Майор кивнул.
— Конечно. Благодарю.
Даже кофе не предложили, изверги. Мы
с Кропоткиным уселись на диванчике под пристальными взглядами
дворцовых гвардейцев. Те лишь двигали глазами, но не шевелились —
словно наряженные статуи.
Прошло несколько минут, и, наконец,
из дверей приемной появилась фигура секретаря великого князя. Тот
самый, который передавал Мещерскому предписание, чтобы задержать
Павловичей.
Секретарь коротко кивнул.
— Господа, прошу за мной, — сказал
он, приглашая нас внутрь.
Мы прошли приемную и направились
прямиком в кабинет, наполненный тяжёлым, почти густым воздухом.
Разговор — или допрос — проходил в приватной обстановке. В кабинете
за длинным столом сидели только сам великий князь и Дмитрий
Павлович. Последний был бледен, как полотно.