– Вы снабжаете сведениями своего отца. Я хочу знать: кто сообщил вам подробности нападения на Рафтхол? – спросил Шаол, интуитивно чувствуя, что Аргуну тыкать нельзя.
В темно-карих глазах Аргуна вспыхнуло изумление.
– А ты прямолинеен и напорист, господин Эстфол.
– Моя родина истекает кровью. Гибнут ни в чем не повинные люди. Естественно, что я стремлюсь узнать как можно больше.
– Ну что ж. – Аргун ногтем сковырнул соринку, приставшую к золотой вышивке на его изумрудном балахоне. – Честности ради я не скажу тебе ничего.
Шаол удивленно моргнул.
– В этом дворце, господин Эстфол, – Аргун указал на внешние двери, – слишком много пристально следящих глаз. Увидев меня говорящим с тобой, они поспешат сообщить о нашей встрече. Как это отзовется на мне, я не знаю. Даже если мы будем говорить исключительно о павлинах, об этом все равно донесут. Я признателен тебе за визит, однако прошу покинуть мои покои.
Слуги возле дверей шагнули вперед – вероятно, чтобы увезти Шаола отсюда.
Видя, как один протянул руки к спинке кресла, Шаол оскалил зубы:
– Не смей.
Слуга замер. Возможно, он и не знал адарланского, однако гримаса на лице Шаола была весьма красноречивой.
– Вы всерьез хотите играть в эту игру? – спросил Шаол, оборачиваясь к принцу.
– Это не игра, – ответил Аргун, возвращаясь в кабинет, откуда ранее вышел. – Сведения точны. Мои шпионы не выдумывают истории от нечего делать. Всего хорошего, господин Эстфол.
Двойные двери, украшенные изысканной резьбой, плотно закрылись.
Шаолу хотелось подъехать к этим дверям и колотить по ним, пока Аргун не заговорит. А еще лучше – двинуть кулаком прямо по его самодовольной физиономии. Но двое слуг следили за каждым его жестом. И ждали.
Шаол пересмотрел достаточно придворных и научился распознавать ложь, даже если этот опыт так сильно его подвел в последние месяцы. С Аэлиной. С другими. Со… всем.
Но Аргун не лгал. От кого бы принц ни добыл эти сведения, они были точны.
Рафтхол опустошен нападением ведьм. Дорин исчез. Судьба жителей столицы и королевства неизвестна.
Он больше не противился, когда слуга подошел и развернул его кресло, чтобы отвезти назад. И эта покорность почему-то злила Шаола даже сильнее, чем разговор с Аргуном.
Несарина не вернулась к обеду.
Нельзя, чтобы хаган, его дети и тридцать шесть визирей с хищными глазами заметили хотя бы тень беспокойства на лице Шаола. А тревога в его душе с каждой минутой усиливалась. Несарина отсутствовала уже несколько часов, не подавая о себе вестей.