– Нельзя ей этого кушать!
– Почему? – спрашивает женщина.
– Потому что у нее кишечник зашит, – отвечает сестра.
А так хотелось мне этого пирожка от этой доброй тети.
И унесли меня. Развезли по госпиталям. Мы с Сашей в одной палате, еще мы подружились с Женей Осиной и литовкой Данной, она была пулеметчицей, и у правой руки оторваны пальцы, кроме мизинца и безымянного.
Сняли с меня швы, но вставать не разрешили, немного температурила. Но я решила все-таки встать. Встала, дошла до стола и упала в обморок. Очнулась уже на кровати. Но я ведь по натуре непоседа и стала пока сидеть подольше, потом ходить понемногу. И так пошла. А из швов на животе выходили лигатуры, нитки, и я их наловчилась сама вытаскивать, за что мне попадало.
Женя Осина, подружка моя по госпиталю, была мне еще землячкой, она была из Барнаула, у нее было легкое ранение, и мы были с ней огорчены, когда ее выписали снова на фронт, я же еще оставалась в палате. Она мне написала стихи:
Я сегодня вновь на запад еду,
В дальние, суровые края,
Где грохочет бой, не умолкая,
Выйдь, родная, проводи меня,
Ты туда навряд ли вновь вернешься,
Путь лежит твой на восток, в Сибирь.
На Алтае, в старом городишке,
К моей маме в домик загляни.
Потом уже, после войны, когда работала в крайкоме комсомола, я посетила дом на привокзальной площади, но ее мамы там не оказалось, дом она продала и уехала.
Палатным врачом была у нас Мария Николаевна, такая добрая, тепленькая, и она мне напоминала чем-то маму. Другим давали сырую капусту, и мне ее так хотел ось, и я все ее просила, но…
И вот на одном обходе Мария Николаевна говорит мне:
– Сегодня я видела во сне тебя, Зоя, ты так плакала, просила капусту, что ж, я прописываю ее тебе.
Уж я рада была.
Как-то мы, девчонки, скопили хлебушка, дернули через забор госпиталя на базар и обменяли хлеб на морковь и репу. Съела я морковку, и через 2–3 часа стало мне плохо с кишечником. Девочки заметили неладное, вызвали дежурного врача, им оказалась Мария Николаевна. Я же ей не призналась, что мне плохо. Не знала, чем может это обернуться, и вот я не пошла на ужин, вот все спать легли. А мне все хуже и хуже. Скрутило живот так, что не могла даже встать. Скатилась с кровати на пол, ползком доползла до перевязочной, где была Мария Николаевна. Она вызвала хирурга по телефону, профессора Елену Ивановну. Она быстро приехала, а я на полу, и лежу, скрюченная, пошевелиться невозможно, так больно. Она, не раздеваясь, потрогала живот: