Утром четвёртого дня знакомые усы цвета сажи вползают в «кормушку»:
– Рыжов! С вещами!
Вначале не могу поверить. «На волю! Слава Богу! Я уже достаточно настрадался. Кто-то решил, что с меня хватит и меня отпускают». Собираюсь за минуту.
– Готов?
Бесчисленные двери ИВС, одна за другой, открываются с хищным клацаньем. Дворик, в нём – до боли знакомая синяя «Мазда». Внутри – два дуболома в мышиного цвета комбинезонах и полковник.
– Покатаемся? – смотрит недобро, челюсти бороздят волны желваков.
Молча залажу вовнутрь.
– Трогай!
Город такой родной, такой желанный, принимает автобусик в объятия. Близок май. Воздух напоён радостью и теплом. Но в сердце стынет холодок. «Зачем меня куда-то везут с вещами? Соседи что-то говорили о следственных экспериментах, на которые вывозят из ИВС. Но какие у меня эксперименты?»
«Мазда», урча, вползает во двор серого двухэтажного здания. Клацает сдвигаемая дверь. Полковник неторопливо уходит к строению. Дверь оставляет открытой.
Один из гоблинов выползает покурить. Второй смотрит настороженно. Двор совсем невелик: если рубануть одного медведя по шее и рвануть к забору, то можно успеть. Но только теоретически – охранников двое, на брюках нет ремня, туфли – без шнурков. И главное – даже если и сбежишь, то куда?
Дома меня будут ждать. А куда ещё податься, если ты не вор и верные «марухи» не грустят о тебе в уютных «хазах»? Выбрасываю глупые мысли из головы. Просто наслаждаюсь щебетанием птиц и дуновением ветерка.
На краю дворика появляется женская фигурка. Неуверенно приближается. «Жена!» Лена в белом сарафане с открытыми плечами. Любимая так прекрасна и желанна, что перехватывает дыхание. Осторожно подходит к автобусику. Курящий гамадрил останавливает её:
– Гражданка, вы куда?
– Можно я поговорю с мужем? – нервно теребит шлейку платья.
– Не положено, – спецназовец суров и неприступен.
– Очень прошу! Пожалуйста! – купюра незаметно переползает в ладонь охранника.
– Недолго! – гоблин достаёт вторую сигарету и закуривает, отойдя немного в сторону.
За три дня и ночи я сочинил в уме десять писем любимой, но сейчас все слова предательски застревают в горле. Молча беру её руку.
– Шеф говорит, что всё будет хорошо, что ты скоро выйдешь на свободу. Надо только немного потерпеть!
– Как вы?
– У нас всё нормально: Андрюшка всё понял и молчит, а Верочка перед сном каждый день спрашивает: «Где папа?», – родной голос дрожит и грозит порваться, словно тонкая нить.