Чтобы приманить в наш город героя, мы назвали нашего правителя тираном, потому что герой придет повергнуть тирана. Мы даже приносили жертвы раз в год, чтобы наш тиран был настоящим тираном – но и это не помогло. Мы сделали темницу, куда собирались бросить героя, когда он придет и начнет бороться с несправедливостью. Мы даже сделали в темнице подкоп, чтобы герой мог сбежать.
Но годы шли, а на пустыре так никто и не появлялся, напрасно мы ждали, когда придет герой и скажет, что мы живем неправильно, что где-то за бескрайней метелью есть большой мир, где не падает вечный снег, где все по-другому и все хорошо. Ничего не происходило, все оставалось как прежде, город окружала бесконечная снежная пелена…
Ближе к полудню наше время подойдет ко времени, в котором кипит война – будьте осторожны, агрессия и страх могут перекинуться на вас. Расслабиться можно будет только в районе двух часов дня – когда наше время приблизится к мертвой эпохе, исполненной безмолвия. Но не расслабляйтесь слишком сильно, держите ухо востро: ближе к четырем часам пополудни время приблизится к реальности, которая славится своими гениальными умами – можете перенять от них какие-нибудь умные мысли, если повезет.
Прогноз на ближайшую неделю, к сожалению, невозможен: миры переплетаются слишком непредсказуемо.
Отдельно сообщаем Эйвину: ближе к вечеру миры разойдутся довольно далеко, вы перестанете слышать Китти. Но не беспокойтесь, это ненадолго: ближе к ночи времена снова соприкоснутся, настолько тесно, что вы сможете ощутить запах свей возлюбленной и прикосновение её руки…
– Куинси… – сдавленно шепчет поверженный враг, – Куинси…
Мне кажется, я ослышался. Какой Куинси, почему Куинси, не должно быть никакого Куинси, а вот – Куинси.
Переспрашиваю:
– Что?
– Ку… Куин… Куинси… Часы… в виде луны… найди… его… на…
Враг не договаривает, запрокидывает голову, давится кровавой пеной. Трясу убитого, уже понимаю – мертв, мертв, ничего я из него не вытяну, какой Куинси, почему Куинси, не должно было быть никакого Куинси. И вообще, почему он меня не убил, он должен был застрелить меня, а я его, и все кончится. Ничего не кончилось, я ждал, что он выстрелит, а он опустил кольт, и только повторял:
– Куинси… ты должен найти Куинси…
А потом я спустил крючок, и он упал с простреленным горлом, еще хрипел, еще фыркал, еще повторял —