После обеда почему-то вернулась бабушка Лёвы вместе с Лёвой.
– Забыли что-то? – Ханна участливо улыбнулась.
– Я к тебе, Ханночка. Дай-ка мне чашку свою.
– Зачем? – удивилась Ханна.
– Давай-давай.
Ханна пошарила за спиной на полке, не отрывая глаз от Лёвиной бабушки.
– Вот.
Бабушка вытащила из сумки термос и налила оттуда что-то. Полчашки.
– Что это? Бульон? – догадалась Ханна, принюхавшись.
– Бульон, – подтвердила бабушка. – Девочки сказали, что ты не ешь ничего, а держаться-то как-то надо. Я знаю, что ничего тебе не хочется. Но надо, золотой мой. Понемножечку, по глоточку. Выпей, силы появятся.
– Спасибо, – искренне сказала Ханна. – Я попробую.
Бульон оказался удачной идеей. Выпив полчашки, Ханна испытала удивительную сытость, словно съела хороший комплексный обед.
Лёвина бабушка удовлетворённо спрятала термос.
– Вот и хорошо, Ханночка. Выкарабкаешься, выберешься. Без мамы как без крыльев, знаю. Но что делать? Когда-то приходится становиться самой старшей.
Вечером Ханна заехала в свою любимую кафешку. Урок вождения поставили на завтра, а домой не хотелось. Ханна опасалась брать кофе, чтобы не заработать бессонницу, заказала чашку чая с мятой и вазочку паннакоты. Долго сидела и ковыряла ложечкой свой изысканный ужин, с заледеневшим сердцем глядя в чёрное окно.
Хорошо, что мама была. Хорошо, что она забрала Ханну из детского дома и позволила ей ещё почти тридцать лет не быть самой старшей.
23
– Мама, мамочка, ты живая, – я рыдала, обхватив её руками, и стуча зубами. Меня била дрожь.
– Ханночка, девочка моя!
– Мамочка, ты живая, ты здоровая, да? Ты здесь живёшь, да? Я тебя нашла, я тебя вижу, – шептала я громким шёпотом.
– Почему-то здесь, да, – странно ответила мама. Она тоже изо всех сил обнимала меня. Взъерошила мне волосы.
– Ты такая красивая стала, милая, – сказала она, явно любуясь мною.
Я засмеялась сквозь слёзы.
– Ты тоже красивая…
– Малыш, я тут не надолго. Мы чуть-чуть с тобой поговорим, и мне надо идти.
– Мам, мама, разве это не тот свет? Я подумала, что я тоже умерла, и мы с тобой, наконец, встретились.
– Ханночка, я не знаю, откуда здесь ты. А я живу там, – мама махнула рукой в сторону какой-то свинцовой занавеси, которая колыхалась у неё за спиной от едва заметного движения воздуха. – И мне надо идти.
– Не надо, – прошептала я. – Мне плохо без тебя. Даже здесь плохо, где Юрка, где всё так удобно, вкусно и красиво. Мне тебя всё равно не хватает!